Когда речь заходит о певцах Северной столицы, то волей-неволей внимание концентрируется на Мариинском театре. Это естественно – один из двух старейших русских оперных театров издавна притягивал к себе лучшие таланты, где они достигали творческих вершин. Однако есть в Петербурге и другие музыкальные театры, и в каждом из них есть интересные голоса: и в детском «Зазеркалье», и в камерной «Санктъ-Петербургъ Опере»; случается, что и солисты Музкомедии или «Мюзик-холла» не без успеха выступают в опере и на филармонических площадках. Кстати, многие «немариинские» петербургские певцы нередко выходят на подмостки Мариинки; немало и тех, кто строит карьеру вне родного театра – как в России, так и за рубежом.

Есть такие певцы и во втором оперном театре Петербурга – Михайловском. Так он называется с 2001 года (когда вернул себе дореволюционное имя), но только в прессе: официально в учредительных документах Михайловский – по-прежнему Санкт-Петербургский государственный академический театр оперы и балета им. М.П. Мусоргского. В чехарде с названиями – глубокий смысл, ведь Императорский Михайловский – это только здание, но не творческий организм: до революции театр не имел собственной труппы и являлся лишь прокатной площадкой. Ленинградский МАЛЕГОТ, в 1989 году получивший имя Мусоргского, как творческая единица – полностью продукт советской эпохи.

К звездам труппы нынешнего Михайловского театра, безусловно, принадлежит баритон Борис Пинхасович, выступающий здесь с 2011 года, а год назад занявший пост директора оперы. Выпускник двух факультетов Петербургской консерватории (дирижерско-хорового и вокального), ученик Ирины Богачевой, великой ленинградской меццо, Пинхасович за десятилетие служения Михайловской сцене добился значительных успехов, спев все ведущие партии репертуара и поучаствовав в знаковых премьерах. Правда, не все было гладко: на скандально-известной постановке «Онегина» случилась размолвка с режиссером Андрием Жолдаком, поскольку певец известен своим неприятием радикальных постановочных решений. На главной петербургской сцене он тоже «засветился» – в партии Иуды на мировой премьере (концертное исполнение) оперы Петра Геккера «Проклятый апостол» в 2015 году. Знают Бориса Пинхасовича и в Москве, он не раз выступал в Большом и в филармонии. За рубежом чаще всего появлялся в Венской и Баварской государственных операх, среди самых престижных ангажементов – Ковент-Гарден, Парижская национальная опера и Зальцбургский фестиваль. За пределами России артисту, судя по всему, приходится быть менее принципиальным, поскольку некоторые спектакли, в которых он участвовал, подобно жолдаковскому, не были лишены весьма экстравагантных моментов.

В Москве Борис Пинхасович предстал в амплуа камерного исполнителя. Вместе с пианистом и просветителем Алексеем Гориболем он дал сольный концерт в Малом зале «Зарядья». Программу составили произведения Грига и Рахманинова.

Если романсы Рахманинова в России вниманием не обделены, особенно в связи с приближающимся 150-летием со дня рождения композитора, то камерно-вокальное творчество Грига известно не так широко, как того заслуживает. Оно весьма обширно: Григ оставил почти полторы сотни песен и романсов. Кроме того, он автор крупных вокально-симфонических и хоровых опусов, а сцены из его «Улафа Трюгвасона» иногда называют незавершенной оперой.

В первом отделении прозвучали десять романсов норвежского гения. Основная «тональность» большинства – романтическая грусть, меланхолия, тоска, скорбные интонации. Лишь «О дружбе» и «Сердце поэта» содержат элементы светлых настроений. Изысканное, мелодически богатое, филигранное в выражении чувств вокальное письмо Грига сочетается с виртуозным инструментальным письмом в фортепианной партии (не столько в техническом плане, сколько, скорее, в эмоциональном и ансамблевом отношении), что в совокупности дает ощущение прикосновения к очень личному, глубокому высказыванию. Во вступительном слове к концерту Алексей Гориболь напомнил ответ Святослава Рихтера на вопрос о Григе: «Он всегда свежий». Действительно, эта чистота, искренность и весенняя свежесть, несмотря на превалирующую печаль, очень притягательны – слушать романсы Грига, кажется, можно бесконечно.

И именно это свойсство григовской музыки прекрасно передает баритон Пинхасовича – красивый, элегантный, впечатляюще оснащенный. Но самое главное – его звучание: молодое, яркое, истинно свежее. Думается, не только потому, что еще достаточно молод сам певец, – скорее, это природные достоинства голоса, особенности тембра плюс, конечно, отличная техническая огранка. Особо привлекательными моментами в исполнительской манере Пинхасовича является ювелирное пользование динамическими оттенками, когда градации тончайших пиано-пианиссимо едва уловимы, когда амплитуда от них до форте-фортиссимо – колоссальная. При этом кульминации на предельной звучности выходят у певца эстетично, в то время как у некоторых его коллег нередко наиболее громкие звуки получаются неприятными, слишком напряженными и несобранными. Бывает, слушаешь иного исполнителя – все в его пении нравится, даже ласкает слух, но вдруг – оглушающие верха, и сразу разочарование. У Пинхасовича верха так же хороши, как и все остальное: безупречная ровность голосоведения, умелая фразировка, отсутствие регистровых швов, красиво озвученные низы. Еще один фирменный момент – совершенно невероятная четкость дикции, когда не пропадает ни одно слово на любом нюансе и в любом тесситурном диапазоне: редко встречающееся феноменальное мастерство! Исполнять Грига в классических, очень качественных переводах на русский – это было верное решение, помогавшее публике глубже понимать замыслы автора.

Неменьшее впечатление оставило и второе отделение – рахманиновское. Прозвучали и хиты, и не самые популярные произведения, особенно проникновенно – горестный романс «Христос воскрес». Но поразила и совсем другая по настрою и посылу вещь – «Письмо Станиславскому»: в меру шуточное, в меру восторженное поздравление к юбилею МХТ Пинхасович интерпретировал без эмоционального пережима и комикования – естественно. Он правильно уловил настроение сочинения и передал его с искренней правдивостью, в результате чего оно засияло светом и добротой.

Особо стоит отметить ансамбль с пианистом. Алексея Гориболя невозможно назвать просто концертмейстером – это большой музыкант, яркий и своеобразный, полноправный сотворец, на равных выступающий с певцами, всегда умеющий сохранить нужный баланс и дать дорогу вокалу. Его игра и пение Пинхасовича – это умное, взаимно чуткое музицирование, тонкий вкус и бесспорное чувство меры. Певец и пианист счастливо нашли друг друга, составив гармоничное содружество.