Один из самых молодых оперных театров с «Севильским цирюльником» уже имел дело: в начале 2000-х оперу Россини поставила Сусанна Цирюк. Эта постановка держалась в репертуаре два десятилетия, пользовалась любовью публики, не раз выезжала на гастроли, в том числе зарубежные. В Москве Ростовский музтеатр ее также показывал — в 2006 году на Новой сцене Большого театра, когда с размахом праздновал свой первый юбилей (помимо «Цирюльника» тогда привозили еще «Мадам Баттерфляй», «Леди Макбет Мценского уезда» и «Орфея в аду»). Искрометная комическая опера полюбилась ростовчанам неслучайно: в Ростове всегда была популярна оперетта, предтечей музтеатра была знаменитая Ростовская музкомедия, один из самых сильных опереточных театров СССР, не забыты эти традиции и сегодня — чуть не половину репертуара музтеатра составляют сочинения легкого жанра.

Сделать нового «Цирюльника» пригласили столичного мастера Георгия Исаакяна. Он много ставит и в Москве, и в регионах, в Ростове Исаакян работал уже не раз, но вот за «шлягер», как ни удивительно, в своей богатой творческой биографии взялся впервые. Сценографом постановки стал не менее именитый мастер Вячеслав Окунев, у которого в Ростове работ еще больше, чем у Исаакяна. Вместе они решили усилить испанскую тематику, которая так или иначе в этой истории присутствует, аллюзиями на кинематографический мир Педро Альмодовара.

Удивить в «Севильском» каким-то новым решением вряд ли возможно. Хотя бы потому, что оперу непрерывно ставят на мировых сценах, у нас она долгое время была единственной репертуарной оперой Россини, и до сих пор ее позиции в российских театрах очень сильны. А еще потому, что и пьеса Бомарше, и написанная по ней опера поистине совершенны — это пример безупречной драматургии, где авторами (к драматургу и композитору добавим еще и либреттиста Чезаре Стербини) уже все срежиссировано по самому высокому классу. Без изъянов.

Исаакян поступает мудро: он не придумывает никакой сверхоригинальной идеи, он творит, как режиссер-классик, который усиленно копает вглубь характеров, тонко работает с артистом, максимально выявляя его возможности, и выигрывает. Смотреть его спектакль очень интересно: на сцене постоянно происходит нечто занимательное, и вам постоянно смешно и весело — спектакль держит вас в тонусе хорошего настроения.

Постановка изобилует детально разработанными вторыми планами: пока герой (или героиня) исполняет важную и красивую арию в одной точке сцены, в другом ее месте происходит своя история — иногда по-своему иллюстрирующая смысл музыкального номера, иногда выступающая к нему смысловым перпендикуляром, работая тем самым на контрасте. Тут и салон красоты, в котором постоянно подправляют диковинные прически севильские модницы (конечно же, это вотчина брадобрея Фигаро), и кафешка перед балконом Розины, где завсегдатаи читают утренние газеты, тут и старый доктор-инвалид, еле волочащий ноги, может быть, учитель Бартоло или его альтер эго — немой персонаж, периодически ковыляющий из кулисы в кулису.

Действие перенесено в современность, в Испанию Альмодовара, начиная с 1950-х и до наших дней. Публика видит двухэтажный бетонный дом, в котором прописались и клиника Бартоло, и цирюльня Фигаро, и затвор Розины. В стиле кинорежиссера кричащие цвета-маркеры сообщают о характере или настроении каждого из героев, его роде занятий или задумках. Свою роль играют и «говорящие» костюмы Натальи Земалиндиновой: например, три платья Розины — в мелкий цветочек, когда она полна романтических грез, откровенное и ярко красное, подчеркнуто сексуальное — когда ею овладевает страсть и нетерпение, белое — когда героиня всерьез собралась замуж. История оказывается очень современной, между нею и «картинкой», внешним антуражем, не то что нет противоречия — они находятся в гармонии. Рассказывается вечный сюжет, который хорош и через двести лет после написания оперы. История — да, а вот «рифмуется» ли с ритмами современности музыка комического бельканто? Гораздо меньше сюжета. Но тут на помощь приходит вечная популярность этой музыки, буквально вросшей в масскультуру, а также… оформление спектакля под киношный постмодерн. Свет Ирины Вторниковой усиливает это киношное восприятие благодаря своей определенности и контрастности, а видеоарт Вячеслава Шестака масштабирует действо, помещая его в гущу мегаполиса.

Музыкальных недостатков у новой работы Ростовского музтеатра практически нет, что говорит о колоссальном росте коллектива, о серьезном освоении непростой россиниевской стилистики, которая, прямо скажем, для Ростова — не каждодневный хлеб. Дирижеру Андрею Иванову удается добиться от оркестра чарующего певучего звука и деликатной легкости, а кроме того, необходимого тонуса исполнения в силу ритмической четкости, логичности и естественности фразировки. Это вполне россиниевский стандарт. В стиле звучит и хор Елены Клиничевой.

Солисты все на уровне, но особенно хочется отметить трех протагонистов, на которых держится вся опера. Розину виртуозно исполнила меццо Юлия Изотова: ее насыщенный, очень красивого тембра голос прекрасно владеет и кантиленой, и колоратурной техникой. Розина спета на уровне лучших мировых стандартов, а яркая внешность артистки, в которой вдруг (неожиданно, но очень уместно в этом контексте) проступают черты испанской кинодивы Сариты Монтьель, делает Изотову настоящим центром спектакля (что правильно, ведь у Альмадовара, коль уж авторы спектакля апеллируют к нему, женщина — всегда сердцевина любого фильма). Приглашенный из Минска тенор Юрий Городецкий абсолютно подходит и партии, и роли Альмавивы. Его моложавая внешность «вечно пылкого юноши», яркая комедийная игра и сладкий лирический тенор, хорошо оснащенный колоратурной техникой, уверенно справляющийся со всеми задачами, дают кумулятивный эффект попадания в яблочко. Наконец, у спектакля есть отличный титульный герой — эффектный, щеголеватый, с плутоватой искрой во взгляде Фигаро в исполнении Андрея Логвинова, чей яркий кавалерский баритон изрядно передает неуемную витальную энергию брадобрея из Севильи.