У Валерия Гергиева Римский-Корсаков в почете. В репертуаре Мариинского – двенадцать из пятнадцати опер композитора (традиционные «падчерицы» – «Млада», «Сервилия» и «Пан воевода» – периодически появляются в концертном исполнении, и, кто знает, может быть, склонный к нетривиальным ходам Валерий Абисалович даст сценическую жизнь и им).

«Ночь перед Рождеством» появилась в афише (после долгого перерыва) в 2008-м и 13 лет жила в «Мариинском-3» как «полусценическое действо» (хотя, конечно, это был полноценный спектакль, возможности которого лишь естественно ограничивались условиями концертного зала). В январе 2021 года родилась новая сценическая версия: спектакль, перепоставленный режиссером и хореографом Ильей Живым, переехал на историческую сцену.

От постановки Ольги Маликовой остались только декорации и костюмы. В этот антураж Живой вписал иное действо, в чем-то напоминающее прежнюю работу, а в чем-то принципиально с ней не согласующееся. Да и повтор сценографии Ксении Пантиной и костюмов Варвары Евчук тоже оказывается не буквальным: появились боковые кулисы, расписанные в малороссийском стиле, задник, на который проецируют сказочное видео Виктории Злотниковой, в отличие от сцены концертного зала, теперь есть возможности более эффектного показа всевозможных чудес и превращений.

Однако в Москву привезли старый вариант «Ночи» – тот, что был поставлен Маликовой (ее имя, правда, почему-то в программке не упомянули, указав только режиссера адаптации к условиям КЗЧ, это Екатерина Малая). Если спектакль Живого сильно приобрел по сравнению с версией Маликовой, то вариант Малой,– наоборот, лишился многих забавных деталей. Видимо, технические возможности московского зала не позволили реализовать и того, что было сделано в «Мариинке-3»: зрители, например, не досчитались звездочек и месяца, которые должны были свисать с потолка над сценой. Но при этом какие-то элементы спектакля Живого вдруг возникли. Словом, получился третий вариант – симбиоз двух редакций.

В партитуре раскрыли все купюры. Спектакль весьма протяженный, поэтому режиссеру в нем еще больше задач по удержанию внимания зрителей. Отсюда введение многочисленных танцевальных эпизодов и даже целых сцен. Отрадно, что знаменитый полет Вакулы на Чёрте в Петербург решен не банальной компьютерной анимацией, а представлен как хореографический номер, и получился чудесный ансамблевый танец. Нечистая сила в виде колоритных чёртиков присутствует постоянно: то пугает кокетливую Оксану, то кормит галушками невозмутимого Пацюка, то помогает хитроумной ветренице Солохе. Но есть и принципиальные изменения по сравнению с прежним спектаклем: исчез сказитель Рудый Панько (вместо него в финале на заднике выплывает огромный портрет Гоголя); петербургский прием более не трактуется как рождественское представление, разыгранное в Диканьке, – он всамделишный, с придворными в париках и камзолах и с царицей при всех инсигниях.

Постановка рассчитана на широкую аудиторию. Хатки меньше человеческого роста укутаны снежком (белые стены КЗЧ очень подошли в качестве декабрьского антуража), звезды и месяц, показанные видеографикой, – так выглядит большая часть картин новой-старой постановки. Важную роль играет беленая печь, которую периодически выкатывают на сцену: за ней Солоха прячет мешки со своими кавалерами, на ней Пацюк уписывает галушки, на ней же, превратившейся на время в причудливый «лайнер», нечистая сила пытается помешать Вакуле достичь Петербурга. Герои в традиционных малороссийских одеждах: парубки в шароварах, дивчины – с венками и лентами и в неизменных красных сапожках. Все узнаваемо, все почти так, как мы представляем диканьские приключения по старым фильмам.

Главное достоинство спектакля – музыкальная проработанность, добротность, слаженность всех компонентов. Оркестр под управлением Валерия Гергиева звучит поэтично и колористически богато; хор, составленный из солистов Академии молодых оперных певцов театра, – монолитный сбалансированный ансамбль.

Солистам в этой опере непросто. Здесь мало показать бельканто в ариях – здесь нужно владеть искусством потешного речитатива, лукавой скороговорки, насыщать разноплановыми красками реплики. Опера ведь комическая, и должно быть как минимум не скучно, а лучше, чтобы смешно. И не только актерской игрой это достигается, но и работой со звуком. Справиться получается не у всех.

По сравнению с январскими показами в Петербурге, великолепная меццо Юлия Маточкина (Солоха) не только поет прекрасно, но и выпуклую фразу подает уверенно, от чего ее героиня на этот раз получилась по-настоящему комической. Красавице Екатерине Санниковой (Оксана) с большим ярким голосом, напротив, не хватает именно четкости слова, в то время как уместная примадонская значительность в звуке наличествует: ведь вокруг любви к первой диканьской красавице закручен весь сюжет «Ночи».

Многочисленные мужские партии-роли сделаны на отлично, но, опять же, не все. Разочаровал тенор Александр Михайлов (Вакула): высокий и красивый певец обладает лирическим, однако, увы, бедноватым голосом – его звука явно не хватает для могучего кузнеца, а взятые аккуратно верхние ноты пусть и точны, но не создают характера, ведь они должны звучать обжигающе, с удалью, чего нет совсем. Зато залихватской комедийностью блеснули бас Станислав Трофимов (Чуб), баритоны Александр Никитин (Голова) и Роман Бурденко (Пацюк), тенор Евгений Акимов (Дьяк): сцены с каждым из них были невероятно аппетитны.