Как известно, первым сочинением в новом жанре, рожденным в союзе композитора Якопо Пери и поэта Оттавио Ринуччини, была «Дафна», до наших дней не дошедшая. А вот ее родную сестру «Эвридику» (1600) ждала более счастливая участь – она сохранилась и иногда ставится и сегодня, являясь старейшей оперой. Впрочем, пальму первенства у «Эвридики» оспаривает ее ровесница – оратория Эмилио де Кавальери «Представление о душе и теле», которую ряд музыковедов считают тоже оперой.

В последние годы в Москве нередки обращения к самым ранним образцам оперного жанра. Так, в Театре Сац поставили «Представление...» Кавальери (2014), две оперы Монтеверди – «Орфея» (2018) и реконструированную Э. Лоуренсом-Кингом «Ариадну» (2017), первую испанскую барочную оперу «Любовь убивает» Хуана Идальго де Поланко (2016). Интересные опыты в этом плане были в московских театрах и в 1990-е. В 1996-м МАМТ познакомил публику с «Дафной» Марко да Гальяно – оперой, написанной в 1609 году композитором из той же Флорентийской камераты. А в 1993-м впервые в России Театр Покровского поставил «Эвридику» Пери.

Обращаясь к этому «первоопусу», театр «Амадей» отмечает 420-летие его мировой премьеры и собственные 25 лет. Созданная в 1996 году труппа не имеет своего помещения и выступает в основном по музеям и библиотекам. В этих условиях предпочтение отдается «совсем камерным» операм и спектаклям, рассчитанным на «совсем камерную» обстановку.

«Эвридику» представили в библиотеке-музее «Дом Лосева». Однако даже в этом крошечном зале артистам удалось разыграть настоящее театральное действо. Постановку вместе с Олегом Митрофановым (музыкальным руководителем и режиссером театра) осуществили художник Юлия Волкова, световик Константин Хромушин, хореограф Анна Некрасова и концертмейстер Наталья Мятиева. При невозможности развернуть полноценную сценографию главный акцент был сделан на пластике и мимике актеров, детальной проработке игры, вживании в образы. Огромна роль света и элементов реквизита, которые в небольшом помещении приобретают гипертрофированное значение: это венки, ветви растений, так или иначе ассоциирующиеся с орфической аркадией. В костюмах доминируют два цвета: черная основа и белые хитоны, имитирующие античные; иногда вторгаются элементы золота, как, например, в облачении властного и неумолимого Плутона. Удачно пластическое решение спектакля: многочисленные перестроения артистов, элементы танцев, телодвижения, имитирующие некие сакральные ритуалы. Через все действо зрителя ведет рассказчик от лица поэта Ринуччини, он же Харон (чтец Михаил Полежаев). Комментарии оказались весьма кстати, поскольку опера идет на итальянским. «Амадей», конечно, обеспечил зрителей полным текстом либретто, но в тотальной по большей части темноте читать было невозможно.

Оперу Пери обрамили двумя небольшими фрагментами из музыки Клаудио Монтеверди: во введенных авторами спектакля прологе и эпилоге звучит «Плач нимфы» в трогательном исполнении сопрано Наталии Лис и мужского квартета. Так между Пери и Монтеверди протянули нить преемственности, что представляется оправданным вопреки утверждению некоторых музыковедов, будто музыка первого звучат архаично по сравнению с музыкой второго. Музыка Пери по-своему изящна, изобретательна и интересна, в ней угадываются мелодическая талантливость автора, его умение работать с музыкальными формами своей эпохи.

Вокальные работы почти все оставили хорошее впечатление. Особенно стоит отметить сочное сопрано Александры Башиловой (Трагедия, Дафна, Прозерпина), нежное и интонационно богатое сопрано Полины Нестеровой (Эвридика), элегантный тенор Федора Вершинина (Дорос, Радаманто). Роль Орфея поделили между двумя солистами. Молодого певца сыграл лирический баритон Александр Боголюбов, обладающий, помимо приятного голоса, выигрышными внешними данными; старый Орфей – опытный тенор Абдул Мукманов, чье экспрессивное пение с избытком передавало горечь утраты, постигшей легендарного фракийца.

Не «выбеляя» голоса, не лишая нарочито их естественного вибрато, певцы все же старались существовать в традициях аутентичного музицирования, отдавая предпочтение более прямому звуку, умеряя амплитуду вибрации, не сосредотачиваясь на любовании вокалом, но подчиняя пение, прежде всего, задачам драматической выразительности. Вместе с тем в их пении присутствовало легато, легкость и изящество звуковедения, что справедливо ассоциируется с традициями итальянской школы.

Чутко вел и поддерживал певцов ансамбль солистов камерного оркестра театра «Амадей»: Наталья Мятиева (бассо континуо), Максим Афиногенов (клавишные), Ульяна Кислицына (скрипка), Анастасия Анисимова (альт) и Константин Веневцев (флейта).