Валерий Полянский не впервые обращается к популярным вещам – в его «концертной опере», строительством которой он занимается уже третье десятилетие, наряду с раритетами всегда звучали ходовые произведения. Тем не менее, каждый раз отваживаясь на такой шаг, маэстро очень рискует, ведь в операх-хитах публика хочет слышать звездные вокальные составы.

У Полянского же своя стратегия. Он работает с определенным пулом вокалистов – солистами своей капеллы и некоторыми приглашенными певцами из российских театров, практически всегда одними и теми же, объясняя это тем, что за годы уже сложился круг единомышленников, с которыми ему комфортно работать. Бесспорно, аргумент в творчестве важный. Однако бесспорно и то, что большинство этих певцов (за редким исключением, когда в проектах капеллы участвуют солисты театров двух столиц либо выисканный в региональном театре бриллиант, как было, например, с Татьяной Гарькушовой из Нижегородского оперного) очень среднего дарования и их исполнение оставляет ощущение недополученных эмоций.

Наверное, у Валерия Кузьмича есть значимые доводы так делать. Возможно, финансовые причины – настоящие оперные звезды стоят недешево, – возможно, воспитательные задачи – Полянский растит своих вокалистов, стремится вывести их на новые рубежи и высоты: это относится, прежде всего, к солистам его капеллы. Поэтому, видимо, и поручает нередко им партии на вырост, давая большой аванс, шанс проявить себя. Тогда ему за это честь и хвала. Поскольку трудно поверить в то, что такой большой музыкант не понимает, что многие из них этого аванса никогда не оправдают и заявленных вершин ни за что не возьмут. Есть объективные планки, которые невозможно перепрыгнуть при самых благих намерениях и титанических усилиях.

Мартовский «Риголетто» в полной мере иллюстрировал последний тезис. Лучшим в Зале Чайковского в тот вечер оказался баритон Андрей Борисенко – солист «Новой оперы», которого, образно выражаясь, «не видно и не слышно». Работая в столичном театре с 2013 года и даже исполняя ведущий репертуар (Грязного, Игоря, Энрико в «Лючии» и пр.), он, что называется, совсем не «засветился» – премьер не пел, в значимых проектах театра практически не участвовал. Лишь на последнем Крещенском фестивале его можно было заметить – певец исполнил второстепенную, но важную партию Фра Мелитоне в концертном исполнении «Силы судьбы». О чем-то эти факты говорят.

В партии Риголетто, которую Борисенко тоже уже пел в родном театре, он с первой ноты порадовал ярким и красивым звуком и безусловными актерскими умениями – образ получался по-настоящему театральный. Однако безупречным это исполнение назвать трудно: в больших, драматически насыщенных сценах (с Джильдой во втором акте, с окружением Герцога в третьем) ему банально не хватало выдержки, мастерства, от чего интонация начинала хромать, особенно на высоких нотах, певец словно «выдыхался» и «дотягивал» фрагмент с заметными потерями.

Максиму Сажину, бывшему солисту Театра Наталии Сац, а ныне солисту капеллы, выдержки как раз хватало на всю ответственную партию Герцога. Однако явно не хватало самого голоса: его характерный тенор с неприятным носовым призвуком буквально мучил публику специфическим, откровенно неприятным звучанием весь вечер. Даже шлягер «Сердце красавицы» не вызвал в зале ни единого хлопка. И вполне справедливо: знаковая партия, в которой когда-то блистали Сергей Лемешев или Лучано Паваротти, была безнадежно испорчена, мягко выражаясь, совсем непремьерским голосом солиста. И никакие технические ухищрения (а своим скромным инструментом Сажин, безусловно, владеет), вспоминая крылатые слова из советской киносказки, «не способны сделать ножку маленькой».

Джильда Юлии Томиной, бывшей солистки Театра Покровского, а ныне также состоящей в штате капеллы, также оказалась весьма диетической. С тембром у певицы все нормально, но вот технический уровень оставляет желать лучшего. Особенно проблемно в ее нежном сопрано звучат крайние верха – сиплые и заваленные, берущиеся с заметным трудом.

Это центральная троица протагонистов. Но и в ансамбле второстепенных героев буквально «не на ком глаз остановить». Еще более-менее сносны Александр Маркеев (Спарафучиле) и Валерий Гильманов (Монтероне) из Большого, хотя и их пение вызывало вопросы: у первого голос явно немасштабный (не зря он солист лишь Камерной сцены) и недостаточно звучный на столь важных в этой партии низах; у второго интонация нестабильна даже в коротких репликах.

Положение не спасает ни добротное звучание хора капеллы, увы, осложненное широкой расстановкой коллектива на портиках (синхронности добиться удается, но, кажется, риск не вполне оправданный, иной раз схождение хора с прочими участниками концерта оказывается «на грани»), ни приемлемый оркестр (в котором духовики, увы, оказываются слабым звеном), ни умение маэстро Полянского лепить крупную форму и держать все под контролем. В опере, да еще в такой хитовой, погоду делают солисты – и если они «второй свежести», то общий итог мало кого может удовлетворить.