Эту оперу Верди Дмитрий Бертман уже ставил: в 2004-м с геликоновцами во Франции (в Дижоне и Париже). В 2005-м перенес постановку в Мариинский театр. И во Франции, и в Петербурге в роли роковой вавилонской злодейки выступала Мария Гулегина, что было основной приманкой для меломанов, так как после Гены Димитровой Гулегина, пожалуй, стала самой выдающейся исполнительницей «кровавой» партии Абигайль. Кроме того, в Мариинке титульную мужскую роль исполнял Пласидо Доминго – это был один из первых опытов прославленного тенора на баритоновом поприще.

Бертман мечтал показать эту свою работу в Москве. Однако ни малюсенькая родная сцена театра на Большой Никитской, ни также не слишком просторная временная сцена на Новом Арбате не позволяли «разместиться» грандиозному «Набукко». Как известно, Бертман умудрялся ставить в камерном формате и «Аиду», и «Бориса Годунова», но для адаптации франко-петербургского спектакля потребовалось бы слишком много усилий. Поэтому прошли годы, прежде чем «Набукко» вошел в репертуар «Геликона»: после реконструкции здания театра и обретения большой сцены это стало, наконец, возможным.

И все же это не совсем «тот» спектакль, хотя творцы те же (вместе с режиссером его постоянные спутники – художники Игорь Нежный и Татьяна Тулубьева). Утверждаю это по праву очевидца бертмановского «Набукко» в Мариинке. Причина не только в том, что масштабы сцен разные (московская меньше): изменен стиль декораций, их прорисовка, фактура, и это очень заметно. Но общий посыл и идеи, конечно, сохранились.

Геликоновский «Набукко» это визуально красивый, весьма традиционный, по большей части условно исторический спектакль. В нем на фоне песчаных барханов Междуречья, узнаваемых ассиро-вавилонских барельефов и пронзительно синего южного неба разворачивается хрестоматийная история о противостоянии добра и зла, смиренной, но пылкой и мужественной веры и тирании и безграничного тщеславия. Противостояние дано весьма дидактично: ассирийцы в черном – иудеи в белом. Еврейская сакральная тематика педалируется: тут вам и звезда Давида, которую складывает хор из длинных копий на Va pensiero, и семь свечей, и т.п. Не обошлось и без маркеров постмодерна: иракскую тематику (актуальную в начале 2000-х после свержения Саддама Хусейна) навязывают зрителю «уместные», как вставная челюсть, беспрестанно работающие нефтяные станки-качалки, а злодейка Абигайль не только внешним видом (в особенности рыжими кудрявыми волосами), но и ухватками сильно смахивает на Аллу Пугачеву.

«Набукко» – опера совсем не простая. Не только оттого, что центральные партии весьма затратны для исполнителей: здесь должна быть крупная подача звука, драматизированное пение, а у Абигайль это парадоксальным образом должно еще и сочетаться с виртуозными колоратурами, пусть не такими мудреными, как в операх Россини или Доницетти, но все-таки достаточно сложными. Добавьте к этому экстремальный диапазон партии, и станет очевидно: спеть ее хотя бы достойно – задача повышенной трудности. «Набукко» – опера плакатных страстей, музыка ее сочна и выразительна, но часто прямолинейна, а местами банальна. Есть в ней и гениальные откровения, но в целом материал неровный по качеству. Тем более усложняется задача дирижера – подать музыку так, как она того требует: ярко, эмоционально насыщенно, драматически убедительно, высвечивая вершинные моменты и не дискредитируя проигрышные.

Маститому Евгению Бражнику это вполне удалось: и оркестр был на высоте, и интерпретацией исполнение назвать не побоюсь. Бражник провел оперу уверенно и динамично, он был и чутким аккомпаниатором певцам, и сам – певцом музыки Верди: заботился о красоте мелодических линий и одновременно давал почувствовать все богатство оркестровой фактуры. Весьма хорош был и хор, известный своей артистичностью: ему удались и массовые пафосные, и проникновенные лирические сцены.

Судя по вокальному составу, из всех вердиевских работ театра эта – наиболее гармоничная и сбалансированная. Станиславу Швецу не хватает басовой значительности и глубины в партии Захарии, а Ирине Рейнард – ровности звуковедения в единственной арии ее Фенены, но это замечания по гамбургскому счету: в целом они поют выразительно и интересно. Стабилен и убедителен Михаил Никаноров в титульной роли. Удивила Марина Карпеченко (Абигайль): партия сделана на отлично, со всеми сложнейшими задачами солистка справляется достойно, и хотя голосовой материал не гулегинский, но певица владеет им впечатляюще. А вот у Виталия Серебрякова отменен именно материал – великолепный по насыщенности настоящий драматический тенор: жаль, что его Измаилу композитор подарил слишком маленькую партию!

Фото Ирины Шимчак