Показы опер – пока в концертном формате. Зрители в перчатках и масках рассажены в шахматном порядке. Первой в «Мариинке-2» прозвучала «Иоланта» Чайковского. Для ознаменования окончания карантинного безмолвия – пожалуй, лучший выбор маэстро Валерия Гергиева.

Концертное исполнение – вроде бы компромисс, не вполне полноценный спектакль. На самом деле отрадно, что оперу представили в строгом филармоническом формате, ибо одиозная постановка Мариуша Трелиньского, идущая на главной петербургской сцене с 2009 года, способна лишь озадачить публику, долгие месяцы лишенную живых впечатлений.

С точки зрения звучания оркестра и хора, безупречного и захватывающего мощной выразительностью гергиевской интерпретации, «Иоланта» вновь доказала органическую укорененность в умах мариинцев. Были глубина и яркость, строгость формы и чувственность. Состав солистов – почти безупречный. Ясно чувствовалось, с каким невероятным энтузиазмом все музицируют вживую.

Начальные фразы Ирины Чуриловой в титульной партии буквально заворожили и заставили вспомнить, что Медея Фигнер, первая исполнительница партии Иоланты, была меццо-сопрано. Голос новосибирской сопрано пленил густотой, объемностью и красотой. Средний и нижний регистры звучат впечатляюще, особенно в умеренной динамике. Пиано хороши, в том числе в верхнем регистре, что ценно всегда. Однако форте, особенно в верхнем регистре, как оказалось, не является сильной стороной мастерства певицы: здесь не хватает стабильности и культуры, звук откровенно широковат, а звучание туговато. Партии-роли в целом недостает разнообразия нюансов и тембровых красок. Общее впечатление – некоторая эмоциональная одномерность и техническая недотянутость до идеала. Это заставило вспомнить о гергиевской примадонне 1990-х Галине Горчаковой. Ее карьера-комета промелькнула ярко, но столь стремительно, что сегодня Горчакову уже мало кто помнит. Ее вокал в «Иоланте» также не был безупречен, однако эмоциональное наполнение – куда интересней.

Сергей Скороходов, певший влюбленного в Иоланту Водемона, по-настоящему восхитил: и владением голосом, и выразительностью, и осмысленностью пения. Яркий, серебристый тембр с явным металлом безупречно подходил для восторженного юноши, а победные уверенные теноровые верха позволили естественно передать эмоциональную приподнятость героя. От сакраментального «ля» на словах «Творец, она слепая!» буквально наворачивались слезы.

Ожидаемо качественно и не без блеска спели оба прославленных мариинских баритона – Алексей Марков (Роберт) и Владислав Сулимский (Эбн-Хакиа), убедительно передав характеры своих героев: ловеласа и жуира герцога бургундского и величавого философа мавританского врача. Первый еще и умудрялся по-театральному выпукло играть – то похлопывая по плечу Скороходова – Водемона, то подмигивая-кокетничая с публикой. Второй же наполнил партию, которую часто исполняют не первачи, настоящим итальянским бельканто.

Но наибольший и абсолютно заслуженный успех снискал Станислав Трофимов в партии короля Рене: его могучий и сочный бас радовал свободой и мощью звучания, разнообразием нюансов, проникновенностью и осмысленностью пения. Казалось, былая басовая слава России вновь заблистала в этой, пусть не самой главной, но значительной партии.

Несмотря на некоторые несовершенства, мариинская «Иоланта» оставила впечатления умиротворенности и восторга. Валерию Гергиеву и его подопечным удалось главное – подчеркнуть безмерную красоту этой музыки. Достойный ансамбль главным персонажам составили исполнители второстепенных парий – Наталья Евстафьева (Марта), Кира Логинова (Бригитта), Екатерина Сергеева (Лаура), Андрей Попов (Альмерик), Юрий Воробьев (Бертран).

Фото Наташи Разиной
Фото предоставлены пресс-службой Мариинского театра