В концерте участвовал оркестр МАМТ им. Станиславского и Немировича-Данченко, место за дирижерским пультом поочередно занимали Константин Орбелян и Павел Клиничев. Помимо вокальных номеров прозвучали увертюра к «Набукко» Верди, два интермеццо (из «Сельской чести» Масканьи и «Федоры» Джордано) и «Танец скоморохов» из музыки Чайковского к драме Островского «Снегурочка».

В обойму солистов была заряжена пятерка основных голосов, востребованных классической оперой XIX века: сопрано, меццо-сопрано, тенор, баритон, бас. Таковыми соответственно предстали Анна Нетребко, Екатерина Губанова, Юсиф Эйвазов, Лука Сальси (Италия), Ильдар Абдразаков, и открыла вечер арией Луизы из одноименной оперы Гюстава Шарпантье примадонна-сопрано. Новую порцию «света звезды» мы получили в ансамбле с Ю. Эйвазовым – в небольшом дуэте Адриенны и Мориса из «Адриенны Лекуврер» Чилеа. Кто бы мог подумать, что в программу будет вплетена еще и ария Герды из детской оперы «Истории Кая и Герды»! Этим хитом Сергея Баневича А. Нетребко сразила наповал. Была еще и баркарола Никлауса и Джульетты из «Сказок Гофмана» Оффенбаха, спетая в ансамбле с Е. Губановой.

Ария Луизы прозвучала неровно, несбалансированно, на открытом звуке, с пиано, пробивавшимся словно «сквозь зубы», так что от тонкого мелодического очарования не осталось и следа, а саму известную арию «опознать» можно было лишь с большим трудом. Чилеа вышел и вовсе «немузыкальным» – колючим, жестким, крикливым: «постарались» и одна, и другой. В позитивном зачете лишь ария Герды (но разве это ария для такой мегазвезды?) и Оффенбах (как на его баркароле можно не растаять?). Принеся все свои силы на алтарь искусства, Ю. Эйвазов вполне прилично – и стилистически, и драматически – спел арию Каварадосси из третьего акта «Тоски» Пуччини, но в знаменитой арии Калафа из третьего акта «Турандот» Пуччини чуда уже не случилось. Дело не в коварной верхней ноте, а в том, что пронзительно резонирующее, тембрально зажатое звучание певца не обнаружило даже слабого соприкосновения с неприхотливой, но весьма тонкой кантиленностью почерка Пуччини.

В то время как сопрано и тенор предлагали публике, как ни крути, оперные миниатюры, Е. Губанова решила положить слушателей на лопатки с помощью монументальных арий. Прозвучали речитатив и ария Леоноры из «Фаворитки» Доницетти, а также ария Иоанны из «Орлеанской девы» Чайковского. Но лишь количеством музыки без должного качества ее исполнения отправить слушателя в нокаут невозможно. Выраженную фактуру меццо-сопрано голос певицы никогда не являл, но даже его некогда «сопрановая яркость» сегодня однотонно матова. Что Леонора, что Иоанна, что русская опера, что итальянская (в данном случае итальянская версия «Фаворитки») – разницы не было никакой, и «пение нот» «пением музыки» так и не стало.

Участие в концерте Л. Сальси ожидалось с большим интересом, тем более что был заявлен Верди. Шесть лет назад на хорошем позитиве певец запомнился в Болонской опере Графом ди Луна в «Трубадуре». Однако куда подевалась в Москве кантилена певца и откуда вдруг появился несбалансированный напор децибелов при исполнении хрестоматийной арии Риголетто? В зачет это не шло совсем, но при такой манере вокализации вполне можно было согласиться с трактовкой арии Жерара из «Андре Шенье» Джордано: ее творческие задачи совсем иные – требуют явно большего драматизма. Попадания в десятку не было и здесь, но это, в отличие от арии Риголетто, все же было рецензируемо.

Буквально «перепев» Л. Сальси в дуэте Аттилы и Аэция (Эцио) из «Аттилы», настоящее итальянское бельканто раннего периода творчества композитора предъявил И. Абдразаков. Не так давно (в прошлом сезоне) эту оперу он поставил в Уфе, спев в ней главную партию, а на концерте два политических противника Аттила и Аэций вступили в музыкальное противоборство вновь. Но Италию русский бас Аттила итальянскому баритону Аэцию, как тот просит Аттилу в дуэте, не только не отдал – не сдал и пяди завоеваний отечественной школы басов! По значимости этот развернутый дуэт, пожалуй, стал центральным номером всей программы.

В русском же репертуаре в каватине Алеко из оперы Рахманинова И. Абдразаков покорил удивительной широтой и теплотой кантилены, а в «Персидской песне» из одноименного цикла Рубинштейна – тонкими градациями музыкальных оттенков и чувств. С большой изысканностью он исполнил и один бис – прелестную серенаду Дон Жуана из оперы Моцарта. А в качестве другого биса все участники представили «Рассвет» Леонкавалло, поставив жизнерадостную финальную точку.

Фото предоставлены  Благотворительным Фондом имени Дмитрия Хворостовского