Первое, что сделал Валерий Гергиев, когда в 1988 году занял должность художественного руководителя Мариинского театра, – возобновил «Хованщину»: спектакль 1960 года в постановке Леонида Баратова. С 1989 - го опера идет в оркестровке Шостаковича, а не Римского - Корсакова; последний раз возобновлялась в 2000 году и из репертуара театра не выходит. Музыкальный остов именно этого спектакля мы и услышали на концерте в филармонии 11 июня.

Исполнение прошло буквально на одном дыхании, и довольно стройно – стилистически уверенно и располагающе – держался ансамбль мужских голосов. Но начнем с женских, которых в опере всего три. Если эпизодическую и весьма неблагодарную тесситурно – «гробовую» партию «лютерки» Эммы весьма грамотно провела сопрано Виолетта Лукьяненко, то проблемное звучание в партии Сусанны Ларисы Гоголевской, некогда яркой и знаковой исполнительницы «тяжелых» партий в операх Вагнера, Р. Штрауса и Прокофьева, увы, уже не радует.

Когда-то Екатерина Семенчук была довольно сочной меццо - сопрано, а одно время ее голос был настолько густым, что его хотелось даже слегка «разбавить». Но сегодня по тембру это всего лишь холодно - шершавое, ухабисто - неровное, лишенное теплоты и эмоциональной обворожительности тремолирующе стальное сопрано, звучание которого «вспоминает» о претензии на «меццовость» лишь эпизодически, так что живые впечатления от певицы в партии Марфы просто обескуражили. Ее исполнение главной героини «Хованщины» – явный откат от отечественных традиций: и в стилистическом, и в техническом, и в эмоционально-выразительном аспекте, во всех ключевых пунктах. Это относится и к первой сцене - «схватке» с Андреем Хованским, и к сверхзнаменитой сцене гадания, и к песне «Исходила младешенька», и к сцене с Сусанной и Досифеем, и к финальным сценам с Князем Андреем. Должного впечатления, оставаясь на уровне лишь «номинальной вокализации», певица не производит и в сцене самосожжения в лесном скиту: это тот случай, когда персонажу абсолютно не веришь…

Совершенно феноменальное исполнение эффектно - гротесковой и довольно значимой в опере партии Подьячего предлагает тенор spinto Андрей Попов. Пара коллег этого певца по теноровому цеху – Евгений Акимов в партии Князя Василия Голицына и Сергей Скороходов в партии Князя Андрея Хованского. Оба когда-то весьма успешно начинали как лирические тенора, однако лирико - драматическая на сегодняшний день фактура их голосов в вокальные задачи соответствующих партий вписывается изумительно. Исполнители рисуют свои образы «очень правильными», «очень русскими» эмоциональными красками, музыкальные контрасты в их интерпретациях поразительно сильные, яркие и убедительные.

Бас - баритон Евгений Никитин – на редкость фактурный и выразительный Шакловитый. Эта партия не масштабна, зато является главной пружиной действа. А знаменитейшая ария «Спит стрелецкое гнездо» поистине стоит иной большой партии, и ее опытный певец проводит с упоительной музыкальностью, недюжинной психологической экспрессией и потрясающим артистическим куражом даже в условиях концертного исполнения! А в партии Князя Ивана Хованского в необходимом ей звучании профундо явно недобирает «бас» Михаил Петренко. Даже Е. Никитин в большей мере бас, чем Михаил Петренко с его баритональным «акцентом», что окраску титульной партии оперы существенно обедняет. Но зато Станиславу Трофимову в партии Досифея, подлинному басу - профундо, сполна удается достичь и мягкой вокальной мощи, и чувственной кантилены, и рельефной образности.

Фото Анны Моляновой