В этом сезоне наипопулярнейший абонемент стартовал необычно поздно: первый концерт состоялся только в середине апреля, остальные пройдут в мае и июле. Под финал сезона припасены редкости – «Неистовый Роланд» Антонио Вивальди (первое исполнение в России) и «Лукреция Борджиа» Гаэтано Доницетти – здесь «Оперные шедевры» остаются верны себе, предлагая из года в год настоящий эксклюзив. Но иногда, не очень часто, делаются вылазки и на территорию популярного репертуара – так поступили и на сей раз, обратившись к самой известной и, быть может, самой гениальной опере величайшего мелодиста всех времен и народов.

В советское время оперы бельканто ставились у нас совсем не часто, немногим лучше обстоит дело и сегодня. Та же «Норма» – символ раннеромантической эпохи, чей главный хит Casta diva известен всем, – в прежние годы не шла ни в Большом, ни в Кировском, обращения к ней в других театрах СССР были единичны. Законодатель моды тех лет Борис Покровский прямо говорил, что стиль Беллини архаичен, а потому не интересен современному театру.

Однако в 1974-м случилось чудо: Ла Скала привез на гастроли «Норму», и Москва буквально сошла с ума от божественного исполнения титульной партии Монсеррат Кабалье. Эхо того триумфа слышно до сих пор: сохранилась телевизионная запись одного из гастрольных спектаклей, которая неоспоримо свидетельствует – даже в звездной карьере Кабалье московская Норма была особой, это было воистину совершенное пение. Ведущие советские певицы тогда буквально заболели этой музыкой – некоторым из них, например Гоар Гаспарян и Марии Биешу, удалось весьма достойно воплотить образ галльской жрицы на сцене.

В постсоветской Москве «Норма» звучала уже чаще. В конце 1990-х появилась semi-stage версия в Большом, в 2005-м ее поставила «Новая опера» (первая московская постановка более чем за сто лет), было несколько концертных исполнений, но никто из протагонисток не дотягивал до уровня Кабалье. Марине Мещеряковой, Татьяне Печниковой, Людмиле Магомедовой, Младе Худолей, Марии Гулегиной – каждой чего-нибудь не хватало, и, пожалуй, лишь итальянская гастролерша Норма Фантини сумела приблизиться к эталону.

Три важнейшие партии в нынешнем московском исполнении были отданы иностранным вокалистам, причем центральная лирическая пара – певцам с родины бельканто, и, казалось, «эффект Ла Скала-74» мог бы и повториться. Однако при всех достоинствах интерпретации тот уровень не достигнут и близко. Дело не только в мастерстве – во многом изменилась сама эстетика подачи материала: Беллини более не трактуется как предтеча Верди – скорее, как наследник барочной эпохи.

Именно поэтому столь умеренная динамика, столь дозированные контрасты в оркестре. Итальянский маэстро Лучано Акочелла сумел добиться от оркестра «Новая Россия», который вовсе не специализируется на подобном репертуаре, игры аккуратной, точной, чуткой к вокалистам, но едва ли захватывающей. То же можно сказать и о «Мастерах хорового пения» Льва Конторовича – деликатность обернулась чуть не робостью, почти неуверенностью, погоня за стилистической достоверностью в итоге приводит к выхолащиванию сути произведения. Конечно, «Норма» – это стиль бельканто, но в то же время это опера про войну, про фатальное противостояние, про большие страсти, опера патетическая и героическая, все, что мы позже слышим у Верди в «Набукко», «Ломбардцах» или «Аттиле», явственно уже здесь.

На титульную партию была приглашена Патриция Чьофи – певица с заметной международной карьерой, хорошо знакомая и Москве. Норму сегодня нередко поют великие певицы прошлых десятилетий, чьи вокальные кондиции уже не вполне те, что раньше, но мастерство столь феноменально, что способно компенсировать отсутствие свежести и победной мощи звучания. Но если Эдита Груберова или Мариэлла Девия – целые эпохи в мире бельканто, то сказать то же о Чьофи вряд ли возможно: и значение, и продолжительность ее карьеры гораздо скоромнее. Поэтому пение остатками голоса на одной «химии», на многочисленных технических уловках и эффектах, конечно, способно обмануть многих, но все же не всех. Словно заржавевшую пружину, Чьофи вытягивает из себя практически каждый звук своей партии, звук усталый и весьма бледный, вымученный – особенно это слышно на середине диапазона (а властный характер партии предполагает тут весьма насыщенное звучание), а с низом и вовсе беда. По-прежнему ей даются верхушки, и в целом голос не утратил подвижности – с колоратурными кружевами Чьофи справляется достойно, не отнять у нее и отменной ансамблевой культуры, однако сказать, что это пение способно подарить наслаждение, радость, восторг, не получается, увы, никак.

Ее партнеры – певцы другого калибра и иных проблем. Со свежестью голосов все в порядке, но с мастерством дела обстоят похуже. Соотечественник Чьофи Массимо Джордано подарил своему Поллиону должную экспрессию, но одновременно и пеструю регистровку, неоднородность звучания в разных частях диапазона. Для веристских партий, или для Хозе из «Кармен» это простительно, но едва ли хорошо в Беллини. Француженка Карин Дейе спела партию Адальжизы гораздо лучше, чем белькантовые арии пару лет назад на своем сольном концерте в том же КЗЧ, однако простоватый тембр сильно мешал воспринять ее героиню в контексте беллиниевского благородного звуковедения. Впрочем, дуэт Mirra o Norma ей и Чьофи очень удался – было и слияние голосов, и чуткое ансамблирование: пожалуй, он оказался лучшим номером всего исполнения.