Современный музыкальный театр переживает эпоху активного вторжения на свою территорию драматических режиссеров. Иногда это приносит позитивные результаты, чаще – разочарование. Однако есть и встречное движение, и ему тоже далеко не первый год: музыка активно приходит в драматический театр. Притом не просто как традиционное звуковое оформление спектакля, а как важнейшая, если не центральная драматургическая идея. Кажется, здесь эксперимент приносит куда более положительные плоды – музыка одухотворяет драму, дает ей новые краски и контексты, дополнительный объем и нетривиальный ракурс. Рождается сложносочиненный спектакль, новая музыкально-драматическая реальность, в которой жанровая полистилистика дает качественно иной результат, открывает форточку в иное измерение.

Очередную такую попытку предприняли в исторически первом русском профессиональном театре – Российском государственном театре драмы им. Федора Волкова в Ярославле. Режиссер Владимир Алеников, более известный работами в кино, но имеющий опыт и драматических постановок (в том числе в Волковском театре), и музыкальных (мюзиклов и даже одной оперы – минувшей осенью он поставил в МАМТе оперу американца Томаса Морса «Фрау Шиндлер»), написал постмодернистскую пьесу «Пушкиниана. Любовь и карты», где объединил сюжеты двух знаковых пушкинских вещей, легших в основу двух великих опер Чайковского – «Евгения Онегина» и «Пиковой дамы». По Аленикову роковая Графиня – это состарившаяся Татьяна Ларина, рассказывающая бедной воспитаннице Лизавете Ивановне трагическую историю своей неудавшейся любви и подспудно все еще ждущая того третьего, «кто страстно любя» однажды придет к ней, чтобы навсегда закрыть историю длиною в человеческую жизнь, полную страданий, несбывшихся надежд, сильных страстей. Обе истории развиваются параллельно, мир грез и воспоминаний постоянно переплетается с текущей реальностью, от артистов требуется моментальное переключение из одного контекста в другой, что они делают виртуозно.

Помимо героев «Онегина» (Татьяна – Татьяна Коровина, Евгений – Максим Подзин, Ленский – Кирилл Деришев, Ольга – Наталья Мацюк, Ларина – Людмила Пошехонова, Гремин – Владимир Майзингер) и «Пиковой» (Герман – Алексей Кузьмин, Лиза – Дарья Таран, Томский – Руслан Халюзов, Чекалинский – Валерий Смирнов), то произносящих пушкинские тексты, то разыгрывающих пантомиму под звучащую из динамиков музыку, Алеников вводит действующих персонажей, еще больше связующих две истории. Это – Автор (Валерий Кириллов), его Муза (Мария Полумогина) и лихая цыганка-гадальщица Акулина (Наталья Асанкина), которые то включаются в действо, то относятся к нему как комментаторы-наблюдатели, словно играются с литературными персонажами обеих историй, тасуя их будто колоду игральных карт.

Но, конечно, главное связующее звено и лейтмотив всей истории – это Графиня в исполнении Любови Казарновской, впервые на ярославской сцене пробующей себя в качестве драматической актрисы. У Казарновской немалый опыт работы в кино, зимой прошлого года она впервые попробовала небольшой драматический эскиз – в опере-хэппенинге по «Рафаэлю» Антона Аренского исполнила два поэтических эпизода (на этот эксперимент пошли в Красноярском театре оперы и балета им. Дмитрия Хворостовского, возродив забытую русскую оперу). Но такая большая и серьезная работа на одной из ведущих драматических сцен России в биографии артистки первая.

Казарновская многолика в этой постановке. Согбенная старуха с шаркающей походкой, беспрестанно чихающая и кашляющая, опирающаяся на клюку и зонтик одновременно, катающаяся по сцене в инвалидном кресле, и всего через несколько секунд – стройная дама в немом страдании наблюдающая за объяснением Онегина и Татьяны. Опыт владения интонацией и мастерской игры тембрами, приобретенный за годы большой оперной карьеры, пригодился для разных голосов ее изменчивой героини – то она скрипит и шамкает словно старая ворона, злобно каркая на все молодое и свежее, то наполняет свой голос холодом печали или томительной негой южной ночи, и звучат сладостные краски узнаваемого даже в декламации вердиевского сопрано.

В этот раз Казарновская не поет – почти совсем. Есть эпизод, где она лишь напевает знаменитую песенку Гретри в варианте Петра Ильича – не своим, а каким-то низким, загробным, даже не меццо-сопрано, а практически контральто отжившей свое мистической красавицы. Зато в полный голос разносится по залу театра качественная фонограмма – фрагменты записи «Онегина» начала 2000-х, где вместе с Казарновской в партии Татьяны поют Людовик Тезье (Онегин), Всеволод Гривнов (Ленский) и другие (оркестр «Русская филармония», дирижер Константин Орбелян).

Но и это не вся музыка спектакля – конечно, не обошлись без коротких оркестровых эпизодов из «Пиковой», а также музыки современной, являющейся связующим звеном в различных картинах: «Мюнхенской» симфонии Кшиштофа Пендерецкого и специально сочиненных для проекта композиций ярославского композитора Виталия Балдыча. Мастерское синтезирование столь разнородных музыкальных источников (звукорежиссер Антон Мануйлов) рождает в спектакле неожиданные «акустические эффекты», находящиеся в полной гармонии с драматическим действием. Спектакль буквально напоен музыкой – музыкальна режиссура Аленикова, пластические решения хореографа Егора Дружинина, великолепно откликаются на музыкальный строй постановки сумрачные декорации Теодора Тэжика, умело подсвеченные Дмитрием Зименко (Митричем).