Сегодня бывшую участницу Молодежной оперной программы Большого театра, а ныне его солистку, в Москве можно услышать в партиях Виолетты и Амины, а также Шемаханской царицы, Снегурочки и Марфы. Однако свой сценический репертуар молодая певица накапливает и расширяет не только в Большом, но и на сценах оперных театров Европы.
– Венера, со стороны ваш путь от студентки музыкального училища в Казани до солистки Большого театра России похож на сказку.
– Это не сказка, просто все происходило очень удачно, без особых потерь времени. В детстве я не посещала музыкальную школу – родители брали для меня частные уроки: я немного играла на фортепиано, а сольфеджио и гармонию освоила уже перед поступлением в училище. Поняв, что хочу посвятить себя музыке, весь путь – музыкальное училище по классу хорового дирижирования, вокальное отделение консерватории в Санкт-Петербурге, Молодежная программа в Большом театре – прошла совершенно осознанно. Между училищем в Казани и консерваторией в Петербурге я сделала попытку поступить на вокальное отделение в Казанскую консерваторию, но меня не взяли, и год я проучилась там на дирижерско-хоровом. Но это время не пропало даром: с педагогом по вокалу, которая вела меня еще в училище, я продолжила занятия факультативно и уже на следующий год с первого раза поступила в Санкт-Петербургскую консерваторию. Это была победа!
– Кто были ваши первые педагоги?
– В Казанском училище – Наиля Мингалиевна Сагирова, она преподавала вокал на факультете хорового дирижирования. Уже в те годы я твердо решила, что моя цель – сольное пение, и старалась не упускать возможность разучивать и петь сольные фрагменты с прицелом на будущее. В Санкт-Петербургской консерватории я училась у Светланы Владимировны Горенковой. Встреча с ней – большая удача для меня. Окончательно ставила мне голос именно Светлана Владимировна. Время для этого подоспело и по возрасту: с самого начала было важно правильно сформировать мышечную технику и дыхание, на которых и зиждется весь аппарат вокалиста.
– Как вы сами определяете тип собственного голоса?
– Вопрос непростой: это и не колоратура, и не лирическое сопрано в чистом виде. Определенно мой тип голоса – лирико-колоратурное сопрано, но без какой-то исключительности колоратуры – того, чем обладает, к примеру, знаменитая Натали Дессей.
– Кто впервые обратил внимание на то, что вы – сопрано?
– Учительница музыки, руководившая хором в общеобразовательной школе (это было в пятом классе, когда певческий голос у меня еще даже и не проявился): она уверенно сказала, что голос есть и что со временем он может развиться. Спустя некоторое время я действительно почувствовала изменения и стала совсем иначе ощущать свой голос. Вскоре мне пришлось поменять школу, и на новом месте другой педагог, отбиравшая учеников для выступления на детских конкурсах, стала заниматься со мной пением более нацеленно.
– Нужен ли вам педагог сегодня, когда вы уже вышли на профессиональную сцену?
– Педагог нужен всегда. И это должен быть человек, который хорошо знает именно твой певческий аппарат и при необходимости может оперативно выявить проблему. Когда я училась в Молодежной оперной программе Большого театра, мой педагог по консерватории несколько раз приезжала в Москву и проводила занятия с участниками программы, давала мастер-классы. На этом этапе контроль с ее стороны был очень важен для меня. Она дала добро на мою работу – на тот репертуар, который я готовила. К сожалению, сегодня наше непосредственное общение стало более редким, ведь и Светлана Владимировна – человек весьма занятой, да и я с головой окунулась в будни оперной сцены. В Молодежной программе Большого театра моим наставником стал Дмитрий Юрьевич Вдовин. Это было поистине прекрасное время, насыщенное вокальными открытиями, знакомством с новым репертуаром, интересными концертами и плодотворными мастер-классами. Сейчас, помня советы педагогов, я занимаюсь как сама, так и со своим мужем, концертмейстером Большого театра Павлом Небольсиным. К тому же моя семья со стороны мужа – прекрасные музыканты и педагоги. Всегда прислушиваюсь к их советам. И при любой возможности показываюсь Дмитрию Юрьевичу.
– И все же первый сценический опыт вы приобрели в Санкт-Петербурге.
– Да. Еще на четвертом курсе консерватории я стала солисткой театра «Санкт-Петербург Опера». Проработав там полтора года, я спела Серафину в «Колокольчике» и главную партию в премьере «Лючии ди Ламмермур» Доницетти. Были еще небольшие роли, но была и Джильда в вердиевском «Риголетто». Возможность спеть на оперной сцене Лючию и Джильду в самом начале профессиональной карьеры – большая творческая удача.
– Как же вас заметила Молодежная программа Большого театра?
– Заметила ее я. Сначала я услышала о ней от своего консерваторского педагога. Затем уехала на конкурс оперных певцов в Германию, где вышла в финал, но никакого места не заняла. Тем не менее ко мне подошел один агент и поинтересовался, что я намерена делать дальше. А я в то время отправила документы для поступления в Академию театра «Ла Скала» и ждала ответа. Этот агент и посоветовал мне поступить в открывавшуюся тогда Молодежную оперную программу Большого театра. И я вняла его совету.
– Как после этого складывалось ваше творчество?
– Первой моей партией в Большом театре стала Сирин в «Китеже» Римского-Корсакова, а за два сезона Молодежной программы, в 2009 – 2011 годах, в операх этого композитора на Новой сцене я спела три большие партии: Снегурочку, Шемаханскую царицу в «Золотом петушке» и Марфу в «Царской невесте». При этом новая постановка «Золотого петушка» стала моей первой премьерой. Уже будучи солисткой Большого, на Основной сцене я спела Царевну Ксению в «Борисе Годунове» Мусоргского и Виолетту в новой постановке «Травиаты» Верди, которая стала моей первой премьерой на Основной сцене. Последняя моя работа в театре – ввод на партию Амины в «Сомнамбуле» Беллини, поставленной в прошлом сезоне.
– В премьере «Травиаты» вы должны были выйти во втором спектакле, но по воле случая вышли и в первом, и во втором, и в ряде последующих. Волновались?
– Конечно! Сложность была еще и в том, что я заменяла заболевшую Альбину Шагимуратову, а публика первого дня пришла именно на нее. Но я старалась не думать об этом, всячески пыталась сосредоточиться на роли, к которой неплохо была подготовлена еще с консерватории. Но все же образ Виолетты невероятно сложен и многопланов еще и в драматическом аспекте: для того, чтобы его воплотить, необходимо прожить жизнь. По своим ощущениям я понимаю, что с первого раза не все удалось как с вокальной, так и с артистической точки зрения. Но с каждым разом поистине неисчерпаемый потенциал этой партии я стараюсь раскрыть еще более, привнося в нее новые вокально-драматические краски.
– Неудовлетворенность художника собой – естественный процесс творчества. Но ваша Виолетта – я был на втором спектакле – произвела на меня неизгладимое впечатление. А как вам работалось с режиссером Франческой Замбелло?
– Есть режиссеры, которые очень дотошно вгрызаются во все и скрупулезно работают и с хором, и с солистами, донося детали своей концепции «с точностью до миллиметра», как, например, Кирилл Серебренников в «Золотом петушке». Франческа Замбелло – режиссер, который подает свои идеи большими пластами: вот такое здесь событие – вот такое здесь эмоциональное состояние. «География», в пределах которой мы существовали, конечно, обозначена была, но тонкости рисунка партии мы не обсуждали, поэтому зачастую приходилось импровизировать. К счастью, относительно абриса мизансцен можно было проконсультироваться с ассистентом режиссера Юлией Певзнер. В итоге такой «экстремальный» подход к созданию образа Виолетты в традиционной, хотя и современной в сценографическом аспекте постановке захватил меня целиком: я полюбила роль всем сердцем, работать было невероятно интересно!
– Что для вас партия Амины?
– Музыкальная отдушина, радость приобщения к чистой красоте бельканто. Это вершина, покорив которую можно научиться многому и двигаться дальше. Кроме Лючии и Амины, других партий романтического бельканто у меня пока не было, но этот репертуар хотелось бы расширять – спеть Эльвиру в «Пуританах» Беллини, Адину в «Любовном напитке» Доницетти и когда-нибудь дойти до партии Нормы, но пока это вопрос отдаленной перспективы. Работы много. Хочется попеть и барочную музыку. Недавно мне предложили партию Альчины в одноименной опере Генделя, но эта партия пока крепка для моего голоса – пришлось отказаться. Всему свое время: сначала надо вдоволь напеться Виолетт и Джильд. И сегодня самым распространенным предложением, поступающим мне со стороны западноевропейских оперных театров, как раз и является Виолетта. В феврале-марте следующего года одной из моих зарубежных «Травиат» станет постановка на сцене театра «Ла Фениче» в Венеции, так что возвращение исторической постановки «Царской невесты» на Основную сцену Большого я не застану. Но партию Марфы в ней обязательно спою позже.
– Желаю успехов!
Поделиться:
