Задуманный в 1960-е годы как «выставка достижений» петербургских композиторов фестиваль сегодня переживает не лучшие времена, испытывая различные трудности, в том числе финансовые и организационные. Тем не менее, в этом году были исполнены произведения 65 по преимуществу петербургских композиторов в 13 оркестровых, камерных и хоровых концертах, прошедших в залах Петербургской филармонии, Академической капеллы, Дома композиторов и Университета им. Герцена. По традиции вход на все концерты был свободным. Слушатели с самыми разными музыкальными пристрастиями могли найти в программе «Петербургской музыкальной весны» что-нибудь на свой вкус: от развлекательно-легкой оркестровой музыки до симфонических полотен с глобальными концепциями и серьезных размышлений-высказываний в камерном и хоровом жанрах.

Духовной кульминацией прошедшего фестиваля по праву стал концерт, прошедший 22 мая в стенах храма Воскресения Христова, известного больше как «Спас на крови». На этом концерте женский хор Музыкального училища им. Н.А. Римского-Корсакова под управлением Сергея Екимова исполнил хоры современных петербургских композиторов, написанные на православные литургические и окололитургические тексты. Выбор места для концерта духовной музыки оказался очень удачным: наполненный светом храм, украшенный замечательными мозаиками начала XX века, как бы придавал исполняемым сочинениям дополнительное измерение, духовные хоры в храмовой акустике воспринимались совершенно иначе, нежели в традиционном концертном зале.

Своеобразным эпиграфом к сочинениям всех композиторов стал исполненный первым номером пасхальный партесный концерт XVII века «Христос Воскресе». Он словно обозначил точку, от которой стала двигаться духовная многоголосная хоровая музыка. Далее в программе прозвучали молитвословия священномученику митрополиту Вениамину и Андрею Рублеву ушедшего из жизни в 2009 году Юрия Фалика. Эти две его поздние, довольно строгие и вместе с тем светлые и простые по музыкальному языку, хоровые миниатюры будто прочертили мост между старой и новой церковной историей. Исполненный после Фалика хор «Отче наш» петербургского композитора Владимира Полякова стал одним из открытий вечера: молодой автор пространственно расставил хористок так, чтобы возникающая на фоне шепота широкая мелодия молитвы была рельефнее слышна и действительно парила под сводами храма.

Спетые фрагменты из духовных концертов Валерия Фадеева и Дмитрия Смирнова, несмотря на использование литургических текстов, относятся все же к типу авторских размышлений по поводу священных текстов. Современная диссонантная манера письма в данном случае не совпадала с настроением церковного благолепия и таинства.

Ну а главным событием вечера стало исполненное в заключение концерта сочинение Александра Кнайфеля «Свете тихий». Музыка «Свете Тихий» возникла в начале 90-х годов как один из первых звукорежиссерских экспериментов по созданию единой звуковой вертикали при помощи электронной обработки звука. Все голоса партитуры были исполнены супругой композитора певицей Татьяной Мелентьевой, а затем сведены при помощи аппаратных средств. После этого было сделано несколько редакций «Свете тихий». Одна из них – для хора, где исполнителям, как это всегда происходит у Кнайфеля, необходимо не просто воспроизвести нотный текст, но попасть в необходимое состояние «священного безмолвия». Руководимый Сергеем Екимовым женский хор обеспечил кристальную чистоту, удивительную ровность звука и его живую трепетность. Было передано одно из главных качеств музыки Кнайфеля – способность останавливать время, когда события, в том числе и музыкальные, не идут линейной перспективе, а как бы длятся одновременно и одномоментно. Почти полчаса музыки свернулись в созерцательный миг. Звучащие евангельские строки Песни Пресвятой Богородицы и одно из центральных песнопений Вечери «Свете тихий» были подобны этапам вхождения в храм и приближения к тайне. Непрерывно воспроизводимый «фон» слов «Богородице, Дево, радуйся», из которого вырастала удивительной красоты мелодия, сменялся сосредоточенным молитвенным пением «Свете тихий». В пространстве храма эффект от музыки особенно усиливался – казалось, начинают звучать стены и мозаики, приглашая слушателя соприкоснуться с великой тайной.