Согласно сбывшемуся предсказанию Петра Ильича Чайковского, «Кармен» сегодня – одна из самых (если не самая) популярных опер в мировом репертуаре. Редкий театр не имеет этот шедевр в своей афише. Учитывая тотальное присутствие истории андалузской цыганки на мировых подмостках, режиссеры и интенданты оперных театров все более и более стремятся по-новому преподнести запетый и заигранный шлягер. Быть может, «Кармен» не самый любимый материал для экспериментов режиссерского театра – куда удобнее фантазировать в многослойных операх Моцарта или мутных мифах Вагнера, – однако и ее сия участь не миновала. Вместе с тем в мире немало и традиционно поставленных «Кармен» – если не с дотошным соблюдением реалий Мериме, то уж с расхожим представлением о том, как должна выглядеть «классическая» постановка, определенно.

Версия Бурятского театра оперы и балета – премьерой «Кармен» труппа завершила предыдущий сезон – на первый взгляд, абсолютно традиционна. Жаркая площадь в Севилье в крайних актах, полутемные пристанища контрабандистов и прочего сброда в серединных, красная роза в волосах у героини и красный плащ в руках у тореро, синий сарафан у Микаэлы, военные мундиры, пестрые юбки в воланах и яркие цветовые пятна – контрабандные товары, с ажиотажем рассматриваемые дамами (сценограф – дончанин Сергей Спевякин), и, конечно же, вызывающие всеобщий восторг и умиление дети, вовсе не стройными рядами, а именно дворовой кучей топчущиеся на сцене и голосящие не слишком слаженно… Однако если повнимательней присмотреться к продукции мариинского баритона и по совместительству режиссера Юрия Лаптева, то в этом, казалось бы, абсолютно предсказуемом спектакле можно увидеть много интересного и даже необычного.

Его героиня – создание жестокое и циничное, при этом ее руки весь вечер затянуты, как у какой-нибудь аристократки, в белые перчатки по локоть. С измывательства над бедным Хозе начинается спектакль – под звуки второй, трагической части увертюры мы видим малоприятную немую сцену – герои выясняют отношения, в результате которых простофиля-басконец повержен торжествующей цыганкой-мегерой. При своем первом появлении, уже предусмотренном авторами оперы, Кармен одновременно красуется и издевается над окружающими, ведет себя вызывающе нагло. Хозе она только использует – и при бегстве из-под стражи, и в кабачке Лиллас-Пастья, и на горных пиренейских перевалах, – но ни минуты не любит. Апофеоз жестокости героини – финальный акт, где она вместе с подругами Мерседес и Фраскитой откровенно глумится над абсолютно раздавленным бывшим любовником. Кармен Лаптева – злая и вульгарная, в ней совсем нет обаяния женственности, тайны или гимнического стремления к свободе: эта героиня – не большая личность, не глубокая натура, а лишь идущая напролом, ведомая своими прихотями бандерша.

Отталкиваясь от этого образа, режиссер создает исключительно напряженный мир спектакля: за внешней красивостью здесь кроются дикие нравы. Хозе оказывается слишком слабым звеном в этом мироустройстве – но кто мог ожидать, что сорвется он именно так, учинив кровавую развязку? Бурятская Кармен была абсолютно уверена в своей безнаказанности и даже безопасности – тем трагичней получился финал, где доведенный до полного психического истощения герой срывается и в беспамятстве устраивает резню.

Традиционный спектакль (а даже при таком неоднозначном образе главной героини бурятская «Кармен» все же традиционна) должен привлекать чисто оперными достоинствами – прежде всего, качественным вокалом и интересным музыкальным прочтением. К сожалению, по этой части в Улан-Удэ пока достижений не так много, как хотелось бы. Общее музыкальное решение петербургского маэстро Леонида Корчмара слишком привычно и совсем не удивляет. Оркестр Бурятской оперы к тому же звучит не всегда опрятно, особенно это касается духовиков, между мужским и женским хорами нередки расхождения.

Оксана Хингеева отлично отыгрывает предложенный режиссером вариант развития образа титульной героини – поначалу в ее развязности угадывается пережим, но потом становится понятным, что это суть ее Кармен и актриса не переигрывает. Но вот вокально большого впечатления она не производит – не особо красивый, мелковатый, сопрановый голос, не эротичный и не зловещий. Ее соперница по сюжету Микаэла (в спектакле Лаптева она таковой не является) в исполнении Билигмы Ринчиновой приносит меломанскому уху гораздо больше удовольствия – вокал хотя и не масштабный, но вполне грамотный. Намхайн Мунхзул в партии Эскамильо звучит местами слишком жестко, лишен и тени вальяжности. Пожалуй, удачнее остальных Михаил Пирогов в партии Хозе: его яркий, сильный, превосходного тембра, с ясной дикцией спинтовый тенор – почти идеальное решение для этой партии, однако молодому вокалисту не всегда хватает выдержки, и в иные моменты он начинает слишком драматизировать, утяжелять голос, что неизбежно сказывается на качестве взятия верхних нот.