О Дейе известно, что на протяжении многих лет она специализировалась на барочном репертуаре, сотрудничая на этом поприще со знаменитыми режиссерами, дирижерами и оперными институтами (театрами, фестивалями). Однако в Москве певица решила показаться в сравнительно недавно осваиваемом ею амплуа универсальной певицы, уверенно чувствующей себя на полях раннеромантического бельканто и французской большой и лирической оперы. Стремление расширить репертуар и выйти за узкие рамки привычного естественно и похвально (тем более когда в одной из музыкальных столиц мира тебя позиционируют ни больше ни меньше как «звезда мировой оперы»), но далеко не всем вокалистам это удается сделать убедительно и безболезненно. Для Дейе смена амплуа кажется не вполне оправданной: для оперы барокко достаточен ее не очень крупный и откровенно бедноватый красками голос, изрядное владение беглой техникой, отсутствие убедительного звучания на краях диапазона. Но на той территории, куда ступила певица, отсутствие одних качеств и наличие других оказывается не вполне кондиционным: экономное звучание и очевидная форсировка в кульминациях не дают возможности по-настоящему ощутить накал чувств романтической оперы, бедность нижнего регистра солистки оказывается почти катастрофой для романтических меццовых героинь, для которых сочность низов абсолютно необходима. Барочная беглость вроде бы весьма уместна и в колоратурных пассажах в ариях из белькантовых опер Беллини и Россини, но некоторая механистичность и резкость фиоритур (хотя и точных интонационно), допустимая в барокко, для музыки более поздней эпохи кажется чрезмерной и разрушающей целостность создаваемых образов.

Чего не отнять у Дейе, так это культуры вокализации, умения верно расставить акценты, сконструировать гармоничную фразу, не «пережать» с эмоциями. Особенно уместны эти качества в родной для нее французской музыке, которая была представлена четырьмя большими ариями. Нежная, целомудренная Миньон из одноименной оперы Амбруаза Тома и мечтательный, романтичный Никлаус из «Сказок Гофмана» Жака Оффенбаха были столь же интересны, как и яркая, празднично-презентационного характера ария Пажа из мейерберовских «Гугенотов», и насыщенная остро драматическими красками ария Маргариты из «Осуждения Фауста» Берлиоза. Аутентичный французский язык, чувство стиля и бесспорная музыкальность Карин Дейе в этой части концерта (французские арии прозвучали в первой половине рецитала) в целом удовлетворили самых капризных знатоков вокала, даже несмотря на очевидные с самого начала недостатки ее «инструмента».

Однако второе отделение, где царила музыка бельканто, здорово снизило впечатление. И если ария Изолетты из редко звучащей «Чужестранки» Беллини, во многом близкая эстетике французской большой оперы, в целом возражений не вызывала (хотя и ей несколько не хватало широкого дыхания беллиниевской фразы), то две арии из Россини оказались откровенно неудачными. Что хрестоматийная Una voce poco fa из «Севильского цирюльника», что труднейшее рондо Анджелины из «Золушки» - по-настоящему виртуозные номера, требующие от солистки одновременно и блеска колоратурной техники, и пения - выразительного, игривого в первом случае и сердечного во втором, – демонстрировали резкое звучание верхнего регистра, к тому же не всегда сфокусированного, откровенную блеклость нижнего, в известной степени «вымученность» и чрезмерную искусственность вокализации, когда покорение технических сложностей, «вся кухня» артистки становились слишком уж очевидными публике. Спетое после этого на бис болеро Делиба «Красавицы Кадикса» вновь на мгновение вернуло зал в более привычную, естественную для певицы французскую стихию, примирив с несовершенством ее белькантовых героинь.

Но если Дейе всего лишь не слишком очаровала, то аккомпанировавший ей оркестр «Новая Россия» вызывал настоящее чувство неловкости своей грубой и неслаженной игрой, полным отсутствием понимания стилистики исполняемых произведений, что особенно было явственно в россиниевских фрагментах. Молодому французскому маэстро Жюльену Масмонде, увы, не удалось совладать со «строптивым» коллективом (к профессионализму которого много вопросов) – еще и по этой причине весь концерт носил отпечаток «вынужденной замены», когда заявленный абонементный вечер необходимо «отработать».