Честно говоря, «Трубадур» Джузеппе Верди ни к Пасхе (тем более православной), ни к военной тематике никакого отношения не имеет, да и грандиозные вердиевские торжества планетарного масштаба отгремели уже в прошлом юбилейном году. Единственная причина, по которой именно эта опера из как всегда многочисленных текущих премьер Мариинки была выбрана Валерием Гергиевым для презентации на самой престижной академической концертной сцене Москвы, это дебют Анны Нетребко в партии Леоноры. Леонора – одна из первых работ певицы в тяжелом драматическом репертуаре, на территорию которого она уверенно шагнула и которую просто необходимо было показать в Москве. Однако за несколько дней до концерта появилась информация, что Нетребко в Москве не покажется по нездоровью.

Тем не менее мариинский «Трубадур» в Москве прозвучал, хотя впечатления большого искусства не оставил. И дело не столько в замене Нетребко – Татьяна Сержан спела Леонору очень достойно и в целом артистично, – сколько в общей сырости, скородельности продукта. Высокопрофессиональный оркестр театра играл качественно, но звук был усталый, часто неяркий и неживой – безусловно, сказывалась чудовищная нагрузка, которой подвергались музыканты последние три недели, вспахивая культурную целину России от Калининграда до Якутска и Владивостока. Ансамбль Академии молодых певцов Мариинки, на отлично вымуштрованных Ларисой Гергиевой в качестве солистов, поет громко и уверенно (к сожалению, даже когда фальшиво, как, например, в акапельных фрагментах для женских голосов), но полноценно заменить хор не в состоянии – хорового звучания, слитности и стройности нет совсем. Большие ансамбли (те, где более двух участников) почти разваливаются, и солисты в них равноценно не прозвучиваются, хотя диалоги-дуэли  получились лучше, иногда даже захватывающе (как, например, знаменитый дуэт Леоноры и Ди Луны из финального акта). Достоинства у гергиевской интерпретации, безусловно, были, но, похоже, «фестивальный гон» сильно смикшировал картину, которая могла бы быть и ярче.

Вокальный состав исполнения безупречным не был, но определенный интерес вызвал, хотя никто из солистов не является для Москвы «terra incognita» и уж тем более сенсацией. Владимир Феляуэр (Феррандо), как и полагается, открывший оперу, порадовал четкой артикуляцией и аккуратным выпеванием ритмически сложного рисунка своего рассказа «Di due figli vivea padre beato» (особой красотой голоса не поразил).

Вокал Татьяны Сержан (Леонора) не отличался ровностью: особенно поначалу певица была весьма зажатой, явно переигрывала, отчего, например, быстрая часть ее каватины («Di tale amor») не отличалась интонационной точностью. Кроме того, у Сержан весьма «химические», искусственные верха, которыми она пользуется мастерски (в частности, эфирные пианиссими ей весьма доступны), но особой красотой они не обладают. Тем не менее к середине оперы певица обрела уверенность, и труднейшая ария «D’amor sull’ali rosee» и «Miserere» с хором (ключевая сцена для характера ее героини) по-настоящему взволновали.

Екатерина Семенчук, в отличие от Нетребко, решилась петь больной (о чем было сообщено публике в антракте): героизм певицы заслуживает уважения, но ее Азучена грешила интонационными проблемами, недотянутыми верхними нотами, неровностью регистровки, хотя в экспрессии ей, безусловно, не откажешь. Вследствие этого Семенчук не удалось стать смысловым центром оперы, той пружиной, которая, по мысли Верди, запускает весь механизм страшных событий «Трубадура».

Армянский тенор Ованес Айвазян известен уже в Москве своим исполнением Манрико (в «Новой опере»). В этот раз он выступил ярче, чем при первом явлении в этой партии в столице. Его мощный и жестковатый, темный голос удачно живописал героический образ трубадура-бунтаря, а экстремальные верхние ноты (в том числе и в хитовой стретте «Di quella pirra») получились не очень красивыми, но оглушительными и снискали заслуженные овации зала.

Если судить по «гамбургскому счету», то определенно лидировал Алексей Марков (Ди Луна): и сам голос певца – огромный и тембрально насыщенный – производил впечатление, и мастерство владения им не подлежит сомнению. Благородный и одновременно энергетически яркий вокал артиста позволил ему создать образ шекспировской мощи. Его брутальный герой жесток, но неодномерен (любовная ария-исповедь «Il balen del suo sorriso» сверкала нюансировкой и безупречной кантиленой), что делает артиста интересным для публики.