Эта премьера вызвала к себе неимоверный интерес: парижской публике хотелось не только услышать в главной партии знаменитого русского баса Ильдара Абдразакова, но и понять, что же такое пра-«Борис», то есть первая редакция оперы. Ее представили здесь лишь однажды – 30 лет назад в рамках гастролей Национальной оперы «Эстония», притом что за 110 лет с момента первого триумфа «Бориса Годунова» (с Федором Шаляпиным и в оркестровой редакции Римского-Корсакова) Париж повидал не одну собственную версию (последняя относится к 2005 году).

Дирижерское прочтение нынешнего спектакля его музыкальным руководителем Владимиром Юровским – то дорогое и заветное, ради чего и стоило побывать в Опере Бастилии! (Премьера состоялась 7 июня, но речь пойдет о четвертом спектакле 16 июня.) Новая работа маэстро – «продукция», которую надо исключительно слушать, ибо постановка в традициях давно набившего оскомину постмодернизма настолько формальна и убога, что смотреть, в сущности, и не на что! Вручив ангажементы на интерпретацию великой русской оперы сполна понимающему ее глубину российскому дирижеру и российским в подавляющем большинстве солистам, дирекция Парижской оперы опрометчиво «сдала» проект бельгийской (фламандской) постановочной команде во главе с режиссером Иво ван Хове.

Главная, но сомнительная фишка – однообразно скучный, надуманно-депрессивный, зачастую не бьющийся с сюжетом фото- и видеоряд, то пропускаемый через хитрые искажающие фильтры, то давящий крупными планами массовых либо кровавых сцен, персонажей и даже убиенного царевича: его призраки живут на сцене! Навязывается и детализация атрибутов (царской короны в сцене коронации или иконы Богородицы, мелькающей у кого-то в толпе).

Все это на протяжении семи картин, идущих нон-стоп более двух часов, вместо погружения в живую зрелищность действа мы вынуждены созерцать на широкоформатном экране-панно от кулисы до кулисы вдоль задника сцены. В центре экрана – выемка, вход, опирающийся на верхнюю площадку лестницы (должно быть, той самой «лестницы крутой», с вершин которой Гришке Отрепьеву и «виделась Москва»). Пресловутая лестница поднимается от планшета сцены, но у ее подножия предусмотрен и до поры скрываемый люк, продолжающий лестницу под сцену. Вот и вся тривиальная сценография. Выход из люка задействован лишь в первых двух сценах, а во всех других картинах угрюмое однообразие «пейзажа» с ней, видеоконтентом и столами-стульями навевает зрительскую тоску.

Спасает положение звучание оркестра Парижской национальной оперы, выстроенное на тончайших нюансах, захватывающей динамике, яркой рельефности психологических акцентов, которыми его энергетически мощно наполняют чуткие пассы маэстро В. Юровского. Согласно с оркестром и звучание хора – для «неносителей» русского языка неожиданно вдумчивое, интонационно выразительное, пропущенное через живую коллективную душу (хормейстер – Хосе Луис Бассо). Решительно не замечать отсутствия постановки, вместо которой – лишь банальные semi-stage разводки, заставляет и органичный, в целом, ансамбль певцов.

Выражение «короля играет свита» в контексте состава постановки верно лишь в том смысле, что «свита» и впрямь как на подбор. Но «король» на сей раз играет себя исключительно сам! И первая же психологически мощная примерка образа Бориса Годунова в некостюмном спектакле, где герои выходят на сцену, кажется, забыв сменить повседневную одежду, для яркого певца-артиста И. Абдразакова равнозначна облачению в ладно скроенную мужскую тройку, сшитую давно и на совесть и поджидавшую удобного случая для «дефиле» в «партии партий».

В «свите» изумительны тенор Дмитрий Головнин (Григорий Отрепьев) и эстонский бас-профундо Айн Ангер (Пимен). Оба – превосходные певцы-актеры. Оба де-факто – антагонисты Бориса, приближающие его смертельный исход. Первый в очную схватку с царем не вступает, зато после смерти Бориса аллегорически пронзает кинжалом царевича Феодора; второй же берет реванш, вызывая рассказом приступ агонии царя в финале. В других партиях-эпизодах заняты Максим Пастер (Князь Шуйский), Борис Пинхасович (Андрей Щелкалов), Елена Манистина (Хозяйка корчмы), Евгений Никитин (Варлаам), Рузан Манташьян (Ксения) и Василий Ефимов (Юродивый), единственный, кто явно недобирает по части вокала. Остается лишь назвать исполнителей ролей-реплик, ведь в общий задел музыки свой вклад вносят и они: Максим Михайлов – Пристав, Александра Дурсенева – Мамка Ксении, Евдокия Малевская – Феодор и Михаил Тимошенко (артист Молодежной академии театра) – необычайно «видный» Митюха!

Фото Agathe Poupeney /Opéra National de Paris