В репертуарном отношении фестиваль сделал акцент на жанр концерта. Это был цикл из четырех вечеров – музыкальных приношений композитору от различных симфонических коллективов с участием отечественных и зарубежных солистов. Главной «фигурой» первого вечера – в день рождения композитора, 16 декабря, – был Российский национальный оркестр под управлением М.Плетнева. 21 декабря эстафету принял ГАСО России им. Е.Светланова под управлением В.Юровского. Наконец, мощными финальными аккордами фестиваля стали выступления оркестра Мариинского театра под управлением В.Гергиева 24 и 25 декабря.

На долю оркестра Мариинского театра выпали сразу две российские премьеры – первые исполнения Концерта для гобоя с оркестром (2009) и Драматической сцены для женского голоса и симфонического оркестра «Клеопатра и змея» (2011) на текст заключительной сцены трагедии Шекспира «Антоний и Клеопатра» в переводе Б.Пастернака. Но если говорить строго, то исполнения эти явились не первыми, а вторыми в России, ибо буквально накануне московского вояжа оркестра Валерия Гергиева обе программы, представленные им на сцене Концертного зала им. Чайковского, в полном объеме прозвучали в Санкт-Петербурге – в Концертном зале Мариинского театра. Так что в Первопрестольную мариинцы приехали, обкатав отобранные для фестиваля произведения на петербургской публике – как говорится, уже разогретыми. И это чувствовалось, ибо оркестр два вечера подряд звучал необычайно динамично, свободно, на редкость слаженно и выразительно. Была и концептуальная мощь, и изящество, и тончайшие переливы оттенков в изобретательной звуковой палитре Родиона Щедрина. Скрупулезная выделка оркестровой фактуры – это то, что в игре оркестра Мариинского театра в последние годы можно было встретить далеко не часто, но фестивальные концерты вновь наполнили сердца меломанов изрядно подзабытым оптимизмом. И не остается сомнений, что два вечера-приношения Родиону Щедрину от оркестра Мариинского театра и Валерия Гергиева в Петербурге и Москве стали заметной вехой ушедшего 2012 года.

«Музыка для струнных, гобоев, валторн и челесты» (1986), созданная на основе балета «Дама с собачкой», предстала изысканной лирико-психологической зарисовкой. Сюита из балета «Конек-Горбунок» (1956/1983) – феерической россыпью фольклора в «академическом переосмыслении», а сыгранные на бис популярнейшие «Озорные частушки» (Концерт для оркестра № 1, 1963) нарастающую оркестровую поступь первого фестивального выступления мариинцев довели до впечатляющего апофеоза.

Концертная притча «Parabola concertante» для виолончели соло, струнных и литавр (2001), явившаяся начальным подступом Щедрина к замыслу оперы «Очарованный странник», под пронзительно чувственным смычком солиста Александра Бузлова превратилась в удивительно пластичное, философски многомерное музыкальное высказывание.

Подлинный каскад виртуозности и изобретательной соревновательности с инструментами оркестра продемонстрировал один из лучших отечественных гобоистов Алексей Огринчук: он был первым исполнителем Концерта для гобоя с оркестром, мировая премьера которого прошла в 2010 году в Амстердаме. Сей опус, явился, пожалуй, кульминацией первого вечера, хотя априори казалось, что ею должна была стать «Клеопатра и змея» (премьера этой монооперы, по определению самого Щедрина, состоялась в ушедшем году в Зальцбурге).

«Клеопатра…» – произведение, исключительно яркое по музыкальной драматургии, построенной на противопоставлениях жизни и смерти, силы любви и упоения властью. Но, как оказалось, вокальная линия не просто уступает оркестру, а иногда тонет в оркестровой фактуре, тем более что отнюдь не вагнеровскому голосу солистки Екатерины Гончаровой, грамотно и вполне культурно исполнившей партию Клеопатры, явно недоставало драматической насыщенности: в иных местах партитуры певице совершенно не удавалось «накрывать» оркестровые tutti.

В последний вечер нас ожидал увлекательнейший марафон пианистов: исполнялись четыре фортепианных концерта Щедрина. В Концерте № 1 (1954) Алексей Володин блестяще передал ту кипучую экспрессию, которая впитала в себя увлеченность молодого композитора народными традициями и одновременно смелыми экспериментами: это было прекрасное мелодийное пиршество, помноженное на рафинированную выразительность пианистического почерка исполнителя. В Концерте № 2 (1966) авангардные поиски композитора на стыке таких противоположностей, как додекафония и джазовая импровизация, феноменально воплотил Денис Мацуев. Под его пальцами рояль к концу исполнения произведения «ревел», как загнанный зверь, но при этом «охотник» четко понимал, что совершает свои действия во имя высшей сути музыкального замысла.

Авангардно сложным оказывается и музыкальный язык Концерта № 3 («Вариации и тема», 1973) – необычного перевертыша, нарушающего каноны традиционной музыкальной формы. Солистка из Республики Корея Йол Юм Сон – кстати, лауреат второй премии последнего Конкурса Чайковского, – с честью вышла из непростого интеллектуального испытания. В своей интерпретации она сосредоточилась на том, чтобы сообщить мягкость контрастам в изобилующей диссонансами партитуре и подчеркнуть ее выразительную красочность.

Монументальной музыкальной фреской, диптихом, полным света и ликующего торжества мироздания, в ярко образной, захватывающей трактовке финского пианиста Олли Мустонена предстал Концерт № 4 («Диезные тональности», 1991). Глубоко символичным кажется то, что вторая часть этого концерта воссоздает эффект русских колокольных звонов, так что завершение фестиваля предстало жизнеутверждающим мажорным аккордом русской соборности. Ведь все творчество Родиона Щедрина – это путь служения истинно русского художника.