Дирижер спектакля – выдающийся итальянский маэстро Альберто Дзедда, «последний из могикан» россиниевского оперного стиля. Исполнитель партии Графа Альмавивы – американский лирический тенор Рене Барбера, обладатель I премии на «Опералии» в Москве (2011). Они сошлись на постановке Александра Тителя более чем трехлетней давности, которая, являя образец умеренной толерантности западноевропейского постмодернистского толка, «прописалась» на Большой Дмитровке на редкость удачно. Но на сей раз героям французской пьесы Бомарше, которых по-итальянски заставило заговорить либретто Стербини, а запеть – музыка Россини, вместо испанской Севильи пришлось обживать страну, давшую миру оперу. Кажется, впервые на русской сцене этот сюжет однозначно узнаваемо и при этом очень тактично и вдумчиво был перенесен в послевоенную Италию.

Однако роль «итальянца в России» для А. Дзедды не нова. После незабываемого концертного исполнения россиниевской «Золушки» в Петербурге в 1993 г. в Москве с репертуаром Россини маэстро выступал дважды: событиями огромной значимости стали концертная версия «Итальянки в Алжире» (2010) и «Маленькая торжественная месса» (начало нынешнего сезона). В 2010-м дирижер посетил и давнего «Севильского цирюльника» в «Новой опере», а премьера с этим же названием в Музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко состоялась всего лишь через две недели после его отъезда. Интеллектуально тонкая, подлинно современная постановка Элайджи Мошински в «Новой опере» сама по себе замечательна, но музыкальный уровень, достигнутый дирижером-постановщиком Вольфом Гореликом в спектакле А.Тителя, впервые ознаменовал качественный прорыв отечественного музыкального театра на пути освоения россиниевского стиля. И хотя составить представление об этой постановке А. Дзедда мог лишь виртуально, весьма показательно, что для своего театрального дебюта в России он выбрал именно ее.

Сегодня А. Дзедда – непререкаемый авторитет-текстолог в отношении партитур Россини, автор и консультант ряда научно-критических редакций опер этого композитора. В свои 85 лет он полон творческих сил и энергии. Связанный контрактами со многими театрами маэстро является бессменным художественным руководителем Россиниевского оперного фестиаля в Пезаро и «Россиниевской академии» – летней школы молодых певцов и дирижеров при фестивале. Как дирижер он выступает на нем нечасто, но, к примеру, в 2011-м А. Дзедда представил концертное исполнение своей новой критической редакции «Севильского цирюльника», так что эту партитуру знает буквально наизусть (к слову, в Москве я обратил внимание на то, что дирижирует маэстро на память, без партитуры).

После опытного В. Горелика, ушедшего из жизни в марте нынешнего года, А. Дзедда получил весьма добротный оркестр, так что ему оставалось осуществить лишь тонкую настройку в отношении темпов, нюансов и балансировки групп. На двух его спектаклях оркестр зазвучал намного мягче, прозрачнее, ажурнее. Каждая нота, рождаемая музыкантами под взмахом рук маэстро – мягких, но уверенно «делающих музыку», – наполнялась смыслом и психологическим содержанием, светилась волшебной красотой россиниевского мелоса. Немного резковато, слегка выбиваясь из общей картины слухового благоговения, звучали медные духовые, но в целом оркестровое умиротворение было достигнуто. На высоте оказалось и ансамблевое, и ансамблево-хоровое музицирование. И в этом тоже ощущалась опытная рука мастера. Все говорило за то, что и один в опере воин, что личность дирижера – лакмусовая бумага общих музыкальных впечатлений: в данном случае индикатор уверенно высвечивал высшую градацию всепоглощающего восторга.

С солистами все гораздо неоднозначнее: можно привить стиль певцам или в той или иной мере приблизить их к нему, можно великолепно выстроить ансамбли, но кардинально повлиять на индивидуальную природу голоса не под силу ни одному дирижеру. В данном случае это касается партий низких мужских голосов – Фигаро, Доктора Бартоло и Дона Базилио. Два состава на два спектакля показывают, что у их исполнителей есть несомненное желание сделать стиль Россини своим, но пока им веришь значительно больше в качестве весьма органичных комических типажей, нежели певцов-«стилистов».

Зато для этих же двух спектаклей Р. Барбера в партии Графа Альмавивы – важное и стилистически адекватное приобретение. Приглашенный артист недосягаемо превосходит любого местного солиста в этой партии, но конкурсные впечатления от него почти двухлетней давности намного ярче. Впрочем, это и понятно: хотя певец и предстает замечательным актером, восприятие его пения и голоса через призму театра совсем иное.

Обе Розины превосходны как артистические образы, но в вокальном отношении Елена Максимова заметно уступает Веронике Вяткиной, которая демонстрирует значительно окрепшую по сравнению с премьерой техническую форму. И тому есть резоны: летом 2010 года певица прошла курс «Академии» в Пезаро. Школа россиниевских исполнителей – как раз то, чего отечественному музыкальному театру так не хватает сегодня. Традиция не создается за год или два: должны созидаться все новые и новые кадры, а это требует времени. Но уже сегодня позитивность динамики в этом отношении абсолютно очевидна.