В оперном же театре, в полноценном спектакле его здесь не видели уже очень давно – соотечественники сегодня вынуждены довольствоваться телетрансляциями с ведущих западных сцен. В частности, в Москве его последнее «живое» выступление в опере случилось полтора десятилетия назад – тот был памятный «Риголетто» в «Новой опере» еще с Евгением Колобовым. Поэтому то, что Московской филармонии и «Геликон-опере» удалось «заманить» знаменитого баритона в столицу именно на оперный проект, воспринималось как подлинная сенсация. Причем проект удалось сделать не разовым и не сугубо концертным, как о том говорилось первоначально: два вечера в Зале Чайковского и один в новом зале «Филармония-2» в Олимпийской деревне давали «Демона» Рубинштейна в постановке Дмитрия Бертмана – в качестве своеобразного эпилога к прошлогодним торжествам по случаю двухсотлетия великого русского поэта. Филармония уже не впервые использует свою сцену в качестве полноценной театральной площадки и всегда это бывало интересно, но впервые оперный проект дают блоком из серии представлений, вступая в серьезную конкуренцию с шестью оперными театрами столицы. Но, пожалуй, на этот раз всех конкурентов обыграли априори: любое явление Хворостовского в России носит ажиотажный характер – не стал исключением и «Демон».

Выйти из-под воздействия магии известного имени и попытаться оценить достижения объективно весьма не просто: многолетняя шумиха вокруг Хворостовского сделала свое дело, и любая критика воспринимается как посягательство на «наше всё». Тем не менее, сначала о негативе. Во-первых, партия мятущегося падшего ангела певцу явно низковата и тяжела, здесь нужен более мощный и звучный, подлинно драматический голос, эпическое звучание, каковым кавалерский баритон Хворостовского никогда не обладал. Во-вторых, постановщики явно просчитались с акустическим решением: развернув действо на специально сооруженном подиуме в партере, а оркестр посадив на авансцену, они изменили звуковой баланс не в пользу солистов, что для некоторых из них имело весьма неприятные последствия. В первую очередь это относится к звездному гастролеру: красивый, благородный, ровный, но глуховатый и в известной степени заглубленный голос певца не смог в этих условиях справиться ни с одной кульминацией. Во фразах, спетых а капелла или при оркестровом пиано, можно было насладиться совершенством звуковедения, превосходным легато и мастерской фразировкой, но как только оркестр прибавлял звучности, Хворостовского становилось плохо слышно, а оркестровое tutti он не смог, увы, перекрыть ни разу. В какой-то иной партии, возможно, это было бы и простительно, но образ «гения зла» все же требует от певца акустического доминирования в зале, тем более, что визуальный образ и рисунок роли носили откровенно брутальный характер.

Вообще певцы оказались в явной акустической яме, а ГАСО имени Светланова, напротив, в самой выгодной точке, поэтому маэстро Михаилу Татарникову было очень непросто найти баланс между поющими за его спиной вокалистами и оркестром, хоть и высококлассным, но для которого аккомпанемент певцам отнюдь не ежедневный хлеб, а вот штормящее море романтической музыки – самая привычная территория. Впрочем, не всем из певцов несовершенная акустика сильно мешала: звонкие и полетные голоса справлялись с этими трудностями вполне пристойно. В первую очередь это касается Асмик Григорян (Тамара), чей резковатый и быть может не самый красивый голос, уверенно прорезал оркестровые толщи. «Звериный» темперамент Григорян, который делает из всех ее героинь особ экзальтированных (такой же была и ее Сента в «Летучем голландце» Михайловского театра на прошлогодней «Золотой маске»), сотворил из нежной и пугливой горянки персонаж решительный и сильный, чья энергетика, пожалуй, оказалась более мощной, чем у самого «духа изгнанья». Александр Цымбалюк (Гудал), Лариса Костюк (Няня), Дмитрий Скориков (Слуга) в своих небольших партиях явили высокий исполнительский класс и составили достойный ансамбль, в то время как нежному лирическому тенору Игоря Морозова партия князя Синодала оказалась трудновата: по-настоящему ярко и выразительно он звучал лишь в верхнем регистре. Приятно удивило нетрадиционное использование контратенора в контральтовой партии Ангела: юный Вадим Волков прекрасно справился с ней, явив силу, уверенно спорящую с грозным Демоном.

Если к музыкальной части были вопросы, то постановка Бертмана оказалась исключительно удачной, созвучной философскому настрою оперы Рубинштейна. Огромный глобус, символизирующий грешный мир, власть Демона над которым безгранична, выразительные костюмы, в которых современность гармонично переплетается со сказочностью, тонкая работа со светом (погружение КЗЧ в кромешный мрак и акцентирование внимания только на главном) и удачный видео-мэппинг (за него отвечал венгр Ласло Жолт Бордос), рисующий по стенам зала космогонические картины, сложились в гармоничный театральный продукт, который, надеемся, займет свое достойное место в репертуаре «Геликона», долгожданное открытие сцены которого обещано уже в этом году.