Если в прежние годы открытие сезона «Великопостных концертов», совпадающее с концом Масленицы, больше веселило публику, то в этом году программа сразу настроила на очень серьезный лад. Прозвучали сочинения западных православных композиторов – ушедшего из жизни в прошлом году англичанина Джона Тавенера и эстонца Арво Пярта, ставшего недавно согласно официальной статистике самым исполняемым из ныне здравствующих академических авторов.

Музыка Джона Тавенера уже звучала на «Великопостных» в прошлом сезоне в исполнении полюбившегося петербуржцам сербского хора Melodi. В этот раз к воплощению сложнейшего виолончельного концерта «Покров Богородицы» был привлечен знаменитый ансамбль «Кремерата Балтика» под руководством Гидона Кремера. За дирижерским пультом стоял замечательный латышский дирижер, руководитель хора «Латвия» Марис Сирмайс. Сольную партию в российской премьере концерта сыграл молодой испанский виолончелист Пабло Феррандез, который выдержал колоссальную исполнительскую нагрузку. Это почти пятидесятиминутное сочинение Тавенера построено таким образом, что виолончель не прекращает звучать практически ни на минуту. Состоящий из восьми разделов концерт по замыслу композитора, подобно иконе, изображает жизненный путь Богородицы, и каждый из эпизодов уподобляется клейму, посвященному определенному церковному празднику: Благовещению, Рождеству, Воскресению, Успению. Самой экспрессивной получилась пятая часть – «Плач Богородицы у креста»: по форме сольная виолончельная каденция. Тавенер использовал в этой части натуральные восточные лады (широко применяемый лад «чаргях» с двумя увеличенными секундами), а сама виолончель была подобна древнему инструменту кяманче. Связь с восточной традицией у Тавенера в этом концерте проявила не только в использовании ладов, но и в самом строении формы по принципу «головщик – хор». Начало концерта, трепетные звуки виолончели в высочайшем регистре на фоне выдержанного оркестрового «исона», сразу заставило замереть зал и погрузиться в глубокую медитацию, течением которой умело управлял Марис Сирмайс…

Ну а перед тем, как прозвучал виолончельный концерт, Молодежный хор Филармонического общества Санкт-Петербурга под управлением своего художественного руководителя Юлии Хуторецкой спел непритязательную по музыке песню «Агнец Божий» на стихи Уильяма Блейка. Тот же хор вместе с оркестром «Кремерата Балтика» участвовал и в петербургской премьере написанной в 2009 году оратории Арво Пярта «Плач Адама» на текст Силуана Афонского. Это грандиозная хоровая фреска, с рельефными кульминациями, характерными пяртовскими «застываниями» и общим молитвенным настроением сокрушенного духа поразила своей неподдельной искренностью, несмотря на всю свою «плакатность». Адам в понимании Арво Пярта, следующего духу и букве текста Силуана, не просто отвлеченный персонаж, а символ каждого человека. И конечно, его думы: «от меня произойдут и размножатся народы, и все будут страдать и жить во вражде и убивать друг друга», как никогда актуальны в наше время.

Событием вечера стало исполнение написанного Пяртом за тридцать с лишним лет до «Плача Адама» концерта для двух скрипок, струнного оркестра и препарированного рояля &laquoTabula rasa» Гидоном Кремером и Татьяной Гринденко. В 1977 году, будучи тогда семейной парой, они впервые в Ленинграде исполнили эту вещь, и вот через десятилетия состоялось знаковое возвращение сочинения на петербургскую филармоническую сцену. Впервые увидев партитуру &laquoTabula rasa», Гидон Кремер, привыкший к всевозможным сложностям в современной музыке, поначалу был обескуражен разряженной тканью и кажущейся музыкальной простотой. Для того чтобы исполнить это сочинение так, как задумано автором, требуется отбросить все исполнительские установки – действительно стать «чистым листом», слушать музыку между нот. И исполнительский опыт вкупе с человеческой мудростью лишь прибавляют внутренней глубины. Две части сочинения &laquoLudus» (игра) и &laquoSilentio» (молчание) подобны двум модусам человеческого существования – действию и покою. В непростом взаимодействии солистов и оркестра, которые постоянно «не слышат» друга, заключен глубокий трагический конфликт между внешним миром и мятущейся человеческой душой.