Одна из старейших ДМШ Москвы открылась в 1948 году. В 2001-м, с приходом нового директора И.П. Яник, общее направление школы изменилось: академическое музыкальное образование дополнилось эстрадно-джазовым на классической основе. В 2004-м ей было присвоено имя Джорджа Гершвина, и с тех пор органичный синтез классики, джаза, эстрады, свойственный искусству великого американца, русского по происхождению, стал стилем самой школы.

Джазовые музыканты – удивительная порода особо одаренных людей. Статистика свидетельствует, что абсолютный слух встречается гораздо чаще, чем абсолютное чувство ритма, которое является главным для джазмена. Мне, выпускнице эстрадно-джазового отделения Гнесинки, было важно и интересно взращивать именно таких музыкантов.

Придя директором в традиционную, в прошлом сильную ДМШ № 6, я первым делом сказала: «Дорогие мои! Школа переживает трудные времена. Лишившись собственного здания в центре Москвы и долго работая под чужими крышами, она потеряла контингент и былой имидж. Давайте дадим ей новое дыхание, введя эстрадно-джазовое направление». Меня поддержали, и мы создали ту школу, которую имеем сегодня, – своеобразную, необычную, со своим стилем преподавания и сильной школой постановки эстрадно-джазового голоса, основанной на разработанном мною методе.

Самым сложным было создать союз преподающих в школе академических музыкантов, за которыми мы оставляли приоритет, и джазменов. Но однажды момент, когда мы почувствовали друг друга и зауважали, пришел. И вот на протяжении уже многих лет мы – единое целое. Вместе придумали конкурс-фестиваль детей и юношества имени Джорджа Гершвина (в этом году состоялся уже седьмой), вместе – Гершвинский музыкальный клуб, в рамках которого даем абонементные концерты.

БЕСПЛАТНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ – НЕ ПЛЮС

Я считаю дополнительное образование советского и раннего российского периодов наиболее гармоничным и правильным. Мы работаем не в ссузах или вузах, куда человек приходит осознанно, зная, кем он будет. В нашей структуре мы воспитываем и пытаемся разобраться в тонких материях – что кому больше по душе, к чему каждый способен. Здесь всегда был особый педагогический состав и особые программы.

Финансовая политика тоже была мудрой. Родители вносили какую-то плату, сначала дифференцированную – за обучение на разных инструментах платили по-разному. Потом была установлена фиксированная сумма, но очень незначительная в сравнении с тем, что зарабатывали родители, – 200 рублей в месяц. А с 2010 года обучение стало бесплатным. Хорошо ли это?

Вместо платы ввели добровольные пожертвования – но это палка о двух концах. Раньше мы точно знали, сколько в конце месяца на счету будет денег, следовательно, могли планировать свои расходы. А теперь – хаос. Откуда нам знать, сколько пожертвований поступит и поступят ли они вообще?

КУДА ВЕДУТ УСЛУГИ?

…По моим ощущениям – к большим проблемам в будущем. Теперь, когда нам навязывают в качестве приоритета платные услуги, родители, по сути, диктуют нам свои условия: мы платим – вы составляете учебный план так, чтобы ребенку не нужно было сдавать сольфеджио, музлитературу и так далее. Или: мы мало зарабатываем, значит, берем меньше предметов – один раз в неделю гитара, и достаточно.

А раз в неделю – это не образование. Такое было и есть в кружках при общеобразовательных школах, в домах культуры и творческих студиях. Но кружки не могут сравниться с нашим образованием, которое всегда было очень серьезным, комплексным и которое давало возможность сформировать хорошего профессионала или просто культурного человека.

Розеншильд Наталия Константиновна, старейший педагог ДМШ им. Дж. Гершвина: «С внедрением платных мест мы теряем уровень не только музыкальной, но и общей культуры. Рассказывая на уроках о "Евгении Онегине" Чайковского, мы прослеживаем отношение композитора к творчеству Пушкина. А говоря о "Князе Игоре" Бородина, мы не можем не коснуться истории России, ее былинных героев и образов Васнецова. Но скольких учеников мы теперь не досчитаемся на уроках музлитературы?»

У нас есть небольшое количество предпрофессиональных мест, которое полностью финансирует государство, общеразвивающие программы финансируются по минимальному учебному плану. И есть платный сегмент, в котором нас призывают быть предпринимателями: самим определять число платников, самим назначать цену, исходя из того, какие предметы пользуются спросом и, следовательно, приносят больше прибыли. Вот тут и начинаются перекосы.

Например, у нас в стране нехватка трубачей и тромбонистов, и эта проблема застарелая. Надо бы вести пропаганду этих специальностей, развивать их – а мы не можем, потому что понимаем: сейчас у массы людей нет свободных денег, и вкладываться в не самые популярные специальности они не будут.

Параллельно по причине уменьшения численности бюджетных мест идет снижение госфинансирования. Если в прошлом году у нас было госзадание на 224 бюджетника, то в 2017-м – на 216. Значит, прежде всего, мы должны работать с платниками, а они хотят учиться только раз в неделю. То есть школа хочет дать образование, но не может, ведь в само понятие «образование» входит несколько обязательных предметов.

Первым сигналом стало то, что мы были вынуждены предмет по выбору сделать платным. Для саксофонистов или, скажем, виолончелистов это общее фортепиано, без которого понять теорию вообще проблематично. А чтобы привлечь учеников на платное отделение, нужно уменьшать плату. Все это неумолимо подталкивает к секвестированию программ. Как это можно сделать? Вывести часть предметов из основной программы в раздел «предмет по выбору» или убрать совсем. И мы вынуждены на это идти.

В КУЛЬТУРЕ НЕТ ВОЗРАСТОВ

Сегодня мы видим жесткое, даже в чем-то циничное отношение к тем, кто жизнь положил на педагогику. Культура это такая отрасль, где человек, пока его мозг работает и пока он имеет силы, будет делать свое дело и нести добро. А его – дорожной картой!

Согласно этому документу, средняя зарплата основного персонала должна составлять 67 тысяч. А ставка преподавателя высшей категории – около 24 тысяч. Это значит, что каждый педагог должен взять в три раза больше учеников. Но я уважаю тех, кто не берет по 30 учеников, потому что еще, к примеру, работает музыкантом. Берет 10 – но занимается с ними с полной отдачей...

Каждый рассчитывает свои силы, в том числе душевные. Меня больше настораживает, когда ради денег люди набирают учеников, ставя дело на поток и на-гора выдавая некачественный результат. И вот сейчас нам «спускают» дорожную карту, которая значит одно: пожилым указать на дверь, потому что они не могут или не считают нужным тянуть дополнительный груз. А есть еще специфика такой школы, как наша. У нас работают известные джазмены: Чугунов, Окунь-старший и Окунь-младший, Гусейнов, Золотухин, Подымкин… Они не могут брать по 15 учеников. Они возьмут пятерых и сделают из них настоящих музыкантов!

Нужен индивидуализированный подход к учреждениям дополнительного образования. В творческих областях под копирку – категорически нельзя.

КУРС – НА МЕНЕДЖМЕНТ

Есть еще, на мой взгляд, тревожная тенденция: ставить на директорское место в отраслевые школы человека с управленческим или техническим образованием. Ну как может такой руководитель быть в ДМШ, например, председателем экзаменационной комиссии или «разруливать» сугубо творческие проблемы? Это нам повезло с исполняющим обязанности директора, который, будучи управленцем, имеет творческую душу. Он делает свое дело. Меня на педагогическом собрании выбрали художественным руководителем школы – я делаю свое.

Сейчас директора, чтобы удержаться в кресле руководителя, стараются получить второе – управленческое – образование. Очень сомневаюсь, что за несколько месяцев можно действительно этому научиться. Думаю, нужно беречь имеющиеся кадры и тщательно продумывать кадровые перестановки. А информацию, касающуюся законов, положений, инструкций и комментариев к ним, можно почерпнуть самостоятельно из бумажных носителей или в интернете.

Проблема – в другом. Не все директора даже с управленческим образованием смогут в процессе перехода на платное обучение и образовательный уровень сохранить, и деньги заработать. Тут нужен дар, интуиция… Таких – единицы. В большинстве своем директора начнут зарабатывать, и предпрофессиональное музыкальное образование растворится в «прописавшихся» под крышей ДМШ художественных кружках, курсах английского языка и тому подобном. Если не изменится политика в области ДО, если не придут к руководству нашей сферой личности грамотные, дальновидные, переживающие за состояние музыкального образования и за поколение, – так и случится.

Мы этого хотим?

***

Гончарук Ирина Владимировна, председатель родительского комитета: Недавно проходил массовый опрос по поводу того, как работает школа, нравится ли она нам, родителям. Анкету спустили сверху, из департамента образования (но при этом даже не адаптировали ее к специфике музыкальных школ). И вдруг шквал вопросов ко мне: а что происходит? школу будут закрывать?.. нам что-то грозит? И я поняла, насколько мы боимся потерять эту школу.

Кашкин Алексей Николаевич, и. о. директора школы: Объем работы такой, что голову поднять некогда. Мы работаем без выходных, на энтузиазме, взаимозаменяемость минимальная – мы настолько ограничены в финансах, что не можем расширить штат.

Но я восхищаюсь тем, какая колоссальная работа идет, сколько талантливых учеников здесь учится и какого класса педагоги с ними занимаются! И ценить, развивать и поддерживать такую школу, да и вообще все школы дополнительного образования – большое и правильное дело.

***

На фото преподаватели – М. Окунь и В. Гусейнов, заслуженные артисты РФ