– Синьора Коссотто, по опере Умберто Джордано «Сибирь» эта часть России – край холодный и суровый.

– Что вы говорите! Я и не знала, что у Джордано есть такая опера – обязательно посмотрю! Но вы правы: у нас в Италии сложилось твердое убеждение, что в Сибири очень холодно. Теперь же я полностью изменила свое мнение: здесь так тепло, что просто не верится! Сейчас этот климат хорош тем, что утром и вечером достаточно прохладно, так что проблемы подышать свежим воздухом не существует. Тут вообще дышится легко, и я очень рада, что смогла приехать сюда.

– Каковы ваши впечатления от конкурса?

– Замечательные! Я услышала здесь много по-настоящему хороших певцов. Особенно это касается мужчин: в основном они – уже зрелые, сформировавшиеся для оперной сцены вокалисты. Конечно, уровни исполнителей разнятся: есть и те, которые только начинают овладевать секретами певческого мастерства, и им еще следует много работать и над голосом, и над техникой. На конкурсах так бывает всегда, но к моему огромному удовольствию Сибирь открыла чудесные голоса.

– Не относится ли сказанное в первую очередь к тенорам, которых на конкурсе среди мужских голосов подавляющее большинство?

– Нет, в данном случае я говорю обо всех мужских голосах: как раз это произвело на меня очень сильное впечатление, хотя, конечно же, тенора поразили особенно.

– Чем отличаются итальянская и русская вокальные школы?

– Первым делом самим произношением, устройством фонетики. При этом русская школа пения – более глубокая и чувственно сильная, что всегда было понятно даже по голосам. Традиционно в мире славятся русские басы, но на этом конкурсе неожиданностью было услышать и замечательных русских теноров. Это кажется таким странным, но мы же слышали, как они поют. Русская вокальная школа неизменно ассоциируется с басами-профундо, но благодаря поездке в Сибирь мне удалось преодолеть этот стереотип: оказывается, в России есть и молодые перспективные тенора.

– Вы находите важным соединение в одном конкурсе двух?

– Для меня это первый опыт подобного состязания: как это работает на практике, мы увидим. Но я уверена в том, что все певцы предстанут и хорошими артистами, правда, для этого очень важно, чтобы режиссер умел настраиваться на волну каждого конкретного исполнителя, мог бы работать с индивидуальностью отдельно взятого певца. Только тогда можно достичь весомых результатов. На выходе готовой постановочной продукции сотрудничество режиссера и певца бывает непредсказуемым, так что почувствовать и оценить степень этого сотрудничества в рамках конкурса весьма интересно.

– Какие проблемы в подготовке вокалистов существуют сегодня в мире?

– Проблемы были и остаются всегда. Преподавателю крайне важно досконально понять дефект в пении ученика. Когда я сама провожу занятия и вижу, что ученик что-то делает не так, я также стараюсь сделать это, как он, поставить гортань так, как у него, чтобы извлечь звук неправильно и чтобы сам ученик смог это услышать. Зато после этого я уже начинаю понимать причину дефекта и уверенно говорю певцу или певице, как исправить ситуацию: делать так, а вот так ни в коем случае не делать. Иногда с первой попытки настроить аппарат певца на верный лад не удается и приходится прибегать к каким-то иным возможностям звукоизвлечения, но делать это, искать любые альтернативы необходимо, ведь указать на недостатки ученика и найти способ их устранения можно, лишь испытав дефект на своем собственном голосе. Это и есть мой метод работы с певцом, я в нем уверена: именно так и должно быть! И мне всегда бывает странно, что кто-то из педагогов просто не замечает недостатков в пении, говоря ученику, что у него всё хорошо.

– Педагогической деятельностью вы занимаетесь частным образом?

– Да, ученики приходят ко мне домой, недостатка в них я не испытываю. Я хочу быть свободной и после многих лет гастролей и поездок больше времени проводить со своей семьей. Иногда я все же выезжаю в другие места, в том числе и за рубеж, но в основном – в театры Италии, которые меня приглашают. Там я даю мастер-классы: как правило, это происходит 4-5 раз в год.

– На открытии конкурса была показана «Пиковая дама» Чайковского. Как вы в целом оцениваете уровень оперной труппы Красноярского театра оперы и балета?

– Уровень очень высокий! И оркестр, и хор, и солисты – это можно сказать сразу. В спектакле была замечательная исполнительница партии Лизы (Светлана Рацлаф-Левчук. – И. К.), но и тенор (солист Мариинского театра Август Амонов. – И. К.) был весьма хорош. Вообще, весь ансамбль солистов предстал на вполне достойном профессиональном уровне.

– Традиции Большого и Мариинского театров приучили нас к тому, что Лиза – это драмсопрано, а на сей раз мы имели дело с сопрано лирическим...

– Так ведь и хорошо! Мне очень понравилась Лиза, ведь для этого ангельски нежного, женственного персонажа огромный драматический голос, как, например, для партии Графини, вовсе и не нужен.

– Какие партии меццо-сопрано из русских опер были в вашем репертуаре?

– Их было достаточно много. В «Ла Скала» в первые годы своей карьеры я пела Лауру в «Каменном госте» Даргомыжского, Ваню в «Жизни за царя» Глинки и Федора в «Борисе Годунове» Мусоргского. Марина Мнишек появилась в моем репертуаре позже, а Марфу в «Хованщине» мне довелось спеть только в радиоспектакле. Все эти партии я исполняла на итальянском. Полину из «Пиковой дамы» в спектакле не пела, но учила ее и для концерта даже выучила романс на русском.

– Как певица вы сами участвовали в конкурсах?

– Да. И после первого же конкурса в Италии, где со мной обошлись несправедливо, я теперь всегда, когда нахожусь в жюри, стараюсь проявить максимум объективности. Мне было немногим более 21 года, я вполне уже осознавала уровень своих вокальных данных и технической подготовленности, и когда начались туры, мне все в один голос говорили, что реальные шансы на победу у меня и впрямь есть. Но среди участников была меццо-сопрано, ученица профессора из жюри, и перед обсуждением списка финалистов мне просто сказали идти домой, так как меня вызовут официальной телеграммой. Никакой телеграммы я так и не получила, а победительницей стала ученица того самого профессора.

Но вскоре я выиграла конкурс в группе молодых солистов «Ла Скала». В то время театр должен был отправиться на гастроли в Йоханнесбург, и в 22 года мне предложили поехать с «Тайным браком» Чимарозы, так что партию Фидальмы мне пришлось выучить всего за неделю. В «Ла Скала» я начинала с небольших партий, в том числе мальчиков-травести, выступала в благотворительных концертах на разных социальных площадках, например в больницах, а большие роли постоянно учила, чтобы всегда быть в резерве.

– Какое ваше самое сильное творческое потрясение за всю вашу карьеру?

– Дебют в «Ла Скала» в главной партии в январе 1962 года – в партии Леоноры в новой постановке «Фаворитки» Доницетти. Заменить саму Джульетту Симионато по причине ее внезапного недомогания мне доверили именно на первом спектакле! А спеть Леонору в «Фаворитке» это все равно что дважды подряд спеть Амнерис в «Аиде»! Можете представить мое волнение, хотя в партии-эпизоде – это была первая в Милане постановка «Огненного ангела» Прокофьева – впервые на эту сцену я вышла еще в сезоне 1956–1957 годов. На камерной сцене «Пикколо Скала», которой сегодня давно нет, я уже пела главные партии, а о том, что буду экстренно петь Леонору на премьере в «Ла Скала», узнала вечером, непосредственно перед спектаклем, придя домой после шестичасовой репетиции.

Тогда я готовила партию Аталанты в «Ксерксе» Генделя, и премьера этой постановки (и на сей раз первой в Милане) должна была состояться (и состоялась) в «Пикколо Скала» через две недели. Но в тот день в семь часов вечера мне домой позвонил директор театра Антонио Гирингелли и сказал, что я срочно должна приехать в «Ла Скала»: вот-вот уже начнет прибывать публика. Я умирала от усталости, но через пятнадцать минут уже была в театре. Меня быстро одели: тогда я была очень худая, и костюм мне показался невероятно тяжелым. Но когда объявили замену, а по залу пробежал недовольный ропот, я пережила самый ужасный момент. И я вдруг подумала о своих бедных родителях, которые стольким пожертвовали ради меня! Подумала и о публике, которая меня совсем не знает, но которую я не должна разочаровать.

Это придало сил и решимости, и я спокойно сказала себе, что буду делать то, что умею. Уже к концу первого акта настроение зала поменялось на противоположное, позитивное. А на следующий день в газете Corriere della sera, славящейся своей разгромной критикой, к моему удивлению и радости вышла статья под заголовком: «Вчера вечером родилась новая звезда». Вот такая была моя история, и она мне очень дорога.

– Впоследствии вы пели на всех ведущих оперных сценах мира, но верно ли будет сказать, что сцена театра «Ла Скала» была для вас главной?

– Это, безусловно, так. «Ла Скала» – театр с великими традициями, и для любого итальянского певца эти стены, в которых творили величайшие дирижеры и певцы прошлого, просто священны.

– Оглядываясь на свой богатый творческий опыт, что вы хотели бы пожелать начинающим певцам в России?

– Постигать вокальные премудрости молодым певцам надо последовательно, серьезно и терпеливо. И ни в коем случае не опускать руки, если на конкурсе они вдруг не стали победителями. Лучше вспоминать Коссотто, которая также провалилась в первый раз, но при этом вспоминать и то, что это очень помогло мне впоследствии добиться успеха, ведь и после зачисления в труппу «Ла Скала» до моей первой «Фаворитки» на главной сцене театра мне пришлось много работать и очень многому каждодневно учиться.

Беседовал Игорь Корябин Перевод Юлии Колпаковой Фото предоставлено пресс-службой Красноярского театра оперы и балета