— Наталья Ивановна, ваш театр называется музыкальным, а это очень широкий формат. Какие жанры у вас превалируют и почему?

— Я пришла в этот театр в 2005 году, и тогда он назывался театром музкомедии. Уверена на сто процентов, что музыкальная комедия – прекрасный жанр, но это лишь один из жанров, который под силу такой труппе, как наша. У нас очень разнообразный репертуар, причем таковым он был еще до моего прихода, то есть театр уже давно работает на мультижанровой основе. Идут и комические оперы, и лайт-оперы, и рок-оперы, ставятся мюзиклы, музыкальные комедии, классическая и советская оперетта, водевили. Когда в 2008 году менялся статус театра, было принято решение изменить название, тем самым подчеркнув разнообразие жанров. В настоящее время в нашем репертуаре 34 названия, из них десять детских. Из взрослых спектаклей больше всего мюзиклов – девять. Получается, что мюзиклы превалируют, и вот почему: для постановки классической оперетты нам не хватает настоящих героев и героинь, с мюзиклом немного легче, хотя и тут приходится искать хороших актеров – через кастинги, привлекая талантливую молодежь со стороны. И это еще одна причина, по которой у нас в чести мюзикл: мы стремимся заинтересовать нового зрителя, прежде всего молодежь.

— Вы – репертуарный театр. Есть ли у вас спектакли проектного характера, специальные акции?

— «Голубая камея» и «Казанова» – проектные варианты. Я первая, кто в Красноярске отважился работать с продюсерами, первой провела кастинг на эти постановки. Могу еще назвать театрализованный концерт «Римские каникулы» – с участием итальянского маэстро Паоло Писины. Мы провели фестиваль петербургского композитора Виктора Плешака, приуроченный к его юбилею. Пять его спектаклей из нашего репертуара выстроились логично в своего рода антологию творчества, и это тоже был вполне успешный проект. Есть у нас проект «Там, где нет войны», посвященный Дню Победы, с которым театр выходит на улицы: поем с машин военные песни на радость горожанам. Кстати, мы выпустили серию роликов с военными песнями, которые шли по местному ТВ и радио. Проводили Театральную ночь (в театре этот проект назывался интригующе – «Голая правда»), во время которой показывали зрителям закулисье.

— Помимо музыкального театра, в Красноярске есть и оперно-балетный стационар. Вы конкуренты или партнеры?

— Мы не соперники. Там свой зритель, у нас свой. Но, как это ни удивительно, между нашими театрами есть взаимообмен артистами. Поэтому мы, скорее, сотрудничаем, стараемся поддерживать друг друга.

— А как у вас с балетом?

— Был балетный концерт-дивертисмент «Лоскутное одеяло» в постановке Владимира Романовского – фееричный праздник танца, который очень любила публика. Некоторые номера из этого дивертисмента мы до сих пор используем в концертных программах. За большие балеты пока не беремся. Сейчас репетируем детский балет «Кошкин дом», это своего рода проба пера. В перспективе я бы хотела, чтобы и этот жанр в нашем театре развивался. Но пока это только планы: сегодня остро стоит проблема комплектования труппы балетными артистами. В ближайшем будущем мы пополним коллектив перспективными выпускниками Красноярской академии хореографии. Если это получится, тогда можно будет говорить о постановке серьезных балетов на хорошем профессиональном уровне.

— Что еще заботит директора Красноярского музыкального сегодня?

— Долго были вакантны позиции главного режиссера и главного балетмейстера, и это негативно сказывалось на работе труппы. Теперь есть и тот и другой – две главные задачи решены. Другая важная проблема – нехватка высококвалифицированных опереточных артистов-классиков и танцовщиков. Еще одна: мало свободы дают нам власти. Мы первыми в крае перевели театр в автономию, законом нам первоначально были предоставлены очень широкие возможности в новом статусе. Но, к сожалению, теперь автономия только на бумаге, а в жизни бюрократические препоны связывают нас по рукам и ногам. Я бы хотела, чтобы реальная автономия, которая являлась благом для театра, была нам возвращена.

— Удовлетворены ли вы акустикой зала?

— Нет. И для меня прискорбно, что даже классическую оперетту наши артисты поют с микрофонами. Конечно, будем менять ситуацию. Еще несколько лет назад итальянскими мастерами был сделан прекрасный проект, который предполагал конструктивные изменения, могущие улучшить акустику радикально. Но на это нужны средства. Я бы хотела это совместить с реконструкцией – чтобы обновить и технические системы сцены, и зал отремонтировать, и акустику преобразить. 20 февраля 2019 года театру исполняется 60 лет, и к юбилею мы надеемся получить дополнительное финансирование.

— Главный режиссер у вас новый, чего ожидаете от него?

— Николая Дмитриевича Покотыло я встретила в лаборатории в СТД, которую проводил Кирилл Стрежнев. Режиссер требовательный, хотя и молодой, с актерами работает разумно. Прежде чем взять на позицию главного, я его испытывала: дала ему несколько постановок, первым был «Овод» А. Колкера – и это стало в городе событием. После успеха ряда премьер стало понятно, что это тот человек, который театру нужен. Ближайшая его постановка – «Мертвые души» А. Пантыкина, очень амбициозная работа, серьезный вызов и для труппы, и для самого режиссера. Но я уверена, что он справится.

— Какие проблемы вам видятся в современной практике постановки классических оперетт?

— Основная – отсутствие хороших голосов, выученных, масштабных. В оперетте должно быть не только красиво, но и ее звучание должно быть прекрасным. Есть проблема и финансового характера. Я считаю, что классическая оперетта должна выглядеть на сцене дорого, со вкусом. А на это нужны немалые средства.

— Ставите ли советские оперетты? Если да, то как решаете проблему идеологических моментов в либретто?

— Ставим. И стараемся уходить от идеологического нажима, переакцентируя либретто на общечеловеческие ценности и проблемы: любовь, верность, предательство, дружба, семья. Советская оперетта в таком прочтении остается вполне актуальной и интересной современной аудитории.

— Освоил ли театр эстетику западного мюзикла?

— Мы пытаемся это делать. Одним из первых моих проектов было приглашение в театр Кима Брейтбурга с его постановочной командой. И, надо сказать, я не ошиблась: они суперпрофессионалы. Премьера поставленного ими мюзикла «Голубая камея» прошла у нас с огромным успехом, и уже седьмой год спектакль играется при постоянных аншлагах. После этого я попросила Брейтбурга написать мюзикл специально для нас. Ведь «Камея» была впервые поставлена в Уфе, мы были вторыми. Но нам захотелось эксклюзива. Так появился мюзикл «Казанова» – тоже блистательный спектакль, пользующийся огромным спросом у красноярцев.

— Кто ваша аудитория и какие формы работы со зрителем практикуете?

— Аудитория разная. Мы сумели удержать традиционного, «возрастного», зрителя и привлечь молодежь. Наш девиз: «Театр всегда праздник», потому что мы понимаем, что наш зритель приходит в музыкальный театр прежде всего за положительными эмоциями. Нужны спектакли добрые, веселые, с позитивным зарядом, со счастливым концом, потому что вокруг в жизни и так много сложностей. Мы много работаем с молодежью, выезжаем в учебные заведения, рассказываем, показываем, просвещаем. Занимаемся проектами на стыке жанров – например, создали концерт-дефиле совместно с модными краевыми дизайнерами. Проводим разовые акции – флешмобы в магазинах, презентации спектаклей. Работаем с людьми с ограниченными возможностями здоровья, для которых даже придумали фестиваль «Мир равных возможностей»: вводим в спектакли, и работа наравне с артистами их буквально возрождает к жизни. Периодически проводим анкетирование, с тем чтобы узнавать запросы нашей аудитории. Словом, работаем по всем фронтам.

— Подводя итог нашей беседе, скажите, почему оперетта и музкомедия по-прежнему популярны, как и в советские годы? В чем их притягательность?

— Помимо оптимизма, о котором я уже упоминала, немалую роль играет ностальгия по советскому времени. Она есть. Заряд советской эпохи был столь мощен, что то положительное, что в ней было, до сих пор работает. Поэтому старшее и среднее поколение в музкомедию влечет ностальгия по прошлому. А молодежи интересна наша история: как жили раньше, как чувствовали, какие были отношения, почему все изменилось и та эпоха ушла? Эти две линии сходятся, и получается взрывной эффект востребованности. Приведу такой пример. В финале «Белой акации» режиссер сделал попурри из советских песен – этакий искусственный довесок к пьесе, как я думала. А оказалось, что ошиблась. Зрители принимают это на ура, они встают и приветствуют эту своеобразную коду к спектаклю аплодисментами на каждом показе.