Так случилось, что в прошлом сезоне Мета из-за тяжелой болезни вынужден был отменить все запланированные концерты. К счастью, ему удалось превозмочь недуг. Ходит он все еще с большим трудом, но когда добирается до подиума, об этом забываешь – он дирижирует стоя и с не меньшим эмоциональным накалом, чем до болезни.

На первой репетиции музыканты встретили его очень трогательно. Над сценой висел плакат «Welcome home Maestro!», медная группа исполнила фанфарную пьесу. Зубин сказал, что счастлив снова быть с оркестром, что очень скучал по нему, выразил сожаление, что не смог в конце прошлого сезона осуществить с ИФО концертное исполнение «Кавалера розы» Р. Штрауса. Рассказал, что потерял во время болезни двадцать килограммов, но десять уже удалось восстановить. И уверил, что чувствует себя очень хорошо. Тем не менее он счастлив, что вовремя решил передать свой пост молодому «наследнику» – Лахаву Шани. Маэстро особо отметил, что следит за его выступлениями и все более убеждается – выбор был правильным.

Мета предполагает в начавшемся сезоне выступить в Израиле с тремя сериями концертов, а также провести с коллективом два гастрольных тура – по Европе и Южной Америке. В последней израильской серии, в июле 2019 года, прозвучит Реквием Верди, исполнением которого он 50 лет (!) назад начал свое сотрудничество с ИФО.

Пока же мы стали свидетелями первого концертного «заезда» сезона. Он очень большой, состоит из десяти концертов. Во всех исполняется до-мажорная «Коронационная месса» Моцарта (К. 317) с участием Баховского хора из Мюнхена и солистов из Германии и Австрии. В шести программах солирует пианистка Марта Аргерих (Концерт Шумана), в трех – ее коллега Денис Мацуев (Третий Бетховена), в одном – виолончелист Гай Ниска (ре-мажорный Концерт Гайдна). Шесть раз прозвучит «Пророк» – новое для ИФО произведение для оркестра с хором израильского композитора Ури Бренера, в двух программах – Концертино для струнного оркестра другого израильского автора, в прошлом – концертмейстера альтовой группы ИФО, ныне покойного Эдена Партоша (1907-1977), в одной – увертюра «Кориолан» Бетховена.

К моменту, когда пишутся эти строки, прошли три концерта октябрьской серии – в Тель-Авиве, Иерусалиме и Хайфе. На втором из них мне довелось побывать, о нем и пойдет речь.

Программа вполне ожидаемо открылась современным произведением. Его автор, композитор Ури Бренер, которому сейчас 44 года, родился и вначале учился в Москве – там его знали как Юрия Бреннера. С переездом на родину предков он поменял имя на созвучное еврейское и потерял вторую букву «н» в фамилии, зато добавил к российскому музыкальному образованию немецкое, голландское и израильское. Ныне известен не только как автор, но и как концертирующий пианист, выступающий в Израиле и за рубежом в разных камерных ансамблях – классических, клезмерских, а также джазовых. Его симфоническая поэма «Пророк», как явствует из авторской аннотации к ее первому исполнению Израильским филармоническим оркестром, была задумана как часть большого цикла под названием «Симфонические хроники». Тем не менее это вполне самостоятельная пьеса. Согласно той же аннотации, автор ориентировался на два литературных произведения – стихотворение Пушкина «Пророк» и фрагмент из одноименной поэтической книги ливанско-американского философа, художника, поэта и писателя Халиля Джебрана. Однако в самой музыке слово не звучит, несмотря на присутствие в ней хора. Последнему отведена участь дополнительной звуковой краски (автор ссылается на опыт «Ноктюрнов» Дебюсси). Важную роль в партитуре играет и партия фортепиано (на концерте ее исполнил сам композитор), которому доверена роль протагониста.

Поначалу музыка в известной мере следует за сюжетом пушкинского стихотворения – мрачный, «пустынный» звуковой пейзаж, «глас архангела-серафима», «шум и звон»… Далее, однако, последовательность «событий» несколько меняется: следует эпизод полной прострации («как труп в пустыне я лежал») – два долго повторяющихся аккорда у фортепиано, а уж за ним – просветленная кода («и горний ангелов полет, и гад морских подводный ход, и дольней лозы прозябанье»). Призыва «глаголом жги сердца людей» я в этой небольшой симфонической поэме как-то не услышал. Наверное, это и не было предусмотрено. Исполнена пьеса была очень выразительно, публика приняла ее с энтузиазмом, автора несколько раз вызывали на поклоны.

Главным событием первого отделения ожидаемо стало выступление с оркестром Марты Аргерих. Правда, накануне довелось слышать скептиков, считавших что в своем возрасте она не может выступать в полную силу, как когда-то. Скептики были посрамлены. Пианистка сохранила богатый динамический диапазон, от тончайшего пианиссимо до мощнейшего фортиссимо, впечатляющее богатство тембровых красок. В диалоге с оркестром, который играл с ней выше всяких похвал, она ни разу не повторила ни одну фразу точно такой же, какой мы ее только что слышали у оркестрового солиста или оркестровой группы, – любой ее «ответ» был с приращением смысла, отчего та же интонация звучала не как зеркальное отражение, а как реплика в разговоре: «Согласна, но…» И далее – предложение иного, не менее замечательного прочтения шумановского текста.

Да и в самой фортепианной фактуре повторения фраз в разных регистрах воспринимались как полифоническая перекличка нескольких голосов. Я уж не говорю о том, что каждый реальный подголосок был выявлен и вылеплен с любовью и рельефно. А чисто виртуозное мастерство пианистки нисколько не потускнело. Лишним доказательством тому стал любимый бис Аргерих – ре-минорная Соната Скарлатти (К. 141) с ее жемчужной репетитивной и пассажной техникой, – сыгранный в максимально быстром темпе, но абсолютно без потерь. Интересно, что отсвет шумановского концерта лег и на эту музыку, в ней наряду с классицистской стройностью обнаружились и какие-то романтические нотки.

Второе отделение было полностью отдано «Коронационной мессе» Моцарта. Как и большинство сочинений композитора в этом жанре, за исключением Мессы до минор, она небольших размеров. Именно такие компактные мессы предпочитал хозяин Моцарта, зальцбургский князь-архиепископ. Месса написана в 1779 году. По поводу ее названия нет точных сведений. Некоторые исследователи полагают, что она была впервые исполнена на празднике коронации статуи Богородицы, традиционно проводившемся близ Зальцбурга. Другие – что название дано после исполнения мессы на церемонии коронации австрийского императора Леопольда II в качестве короля Чехии в 1791 году (напомню, что по этому же случаю Моцарт сочинил оперу «Милосердие Тита»). Так или иначе, но преобладает в этой мессе радостная музыка, лишь оттеняемая проникновенными молитвенными песнопениями.

Мета скупыми жестами словно воссоздал ликующую, праздничную атмосферу коронационных торжеств. Звучание оркестра вызывало буквально тактильные ощущения – то легкий, воздушный шелк летящих пассажей, то тяжелые бархатные струнные басы, то золотое шитье духовых… Мета явно не стремился к ритмической и агогической свободе, демонстрируемой обычно так называемыми аутентиками, но не впадал и в «мания грандиоза», свойственную многим известным нам по грамзаписям «романтическим» прочтениям музыки Моцарта. Однако его трактовка была стилистически убедительна и стройна во всех деталях.

Мюнхенский Баховский хор (руководитель – Ханс-Йорг Альбрехт) в этот вечер продемонстрировал свои разнообразные достоинства. В самом начале, когда ИФО по традиции открыл сезон израильским гимном «Атиква», хор, уже присутствовавший на сцене для исполнения симфонической поэмы «Пророк», присоединился к поющей части зала (здесь в публике всегда находится много людей, умеющих петь и знающих слова гимна), причем текст на иврите у них звучал так, что некоторые даже подумали, будто на сцене израильские певцы. В самой пьесе Бренера мюнхенцы превосходно вписались в оркестровую фактуру. (Во время исполнения Концерта Шумана хор не слонялся за кулисами, а дружной командой вышел в зал – послушать коллег!) Ну и наконец в мессе Моцарта они предстали во всей красе, характерной для лучших немецких хоров: превосходная дикция, изумительная слаженность звучания и точное понимание смысла каждого выпеваемого звука. Интересно, что сравнительно небольшой по количеству хористов, этот коллектив в тутти достигает подлинной мощи, нигде, впрочем, не переходящей в тяжеловесность. А пиано, что в отдельных группах, что у хора в целом, заставляет замирать сердце от небесной красоты.

Солисты в мессе (Мойца Эрдман – сопрано, Юлия Рутильяно - меццо-сопрано, Бернхард Бертольд – тенор, Вильгельм Швингхаммер – бас) в этот вечер тоже оказались как на подбор. Ансамбли были спеты просто образцово! Понятно, что это единая немецкая школа (Рутильяно, несмотря на итальянскую фамилию, тоже родилась и училась в Германии), но чтобы певцы, собравшиеся вместе впервые, пели так, словно делали это таким квартетом всегда, – это знак истинного профессионализма. Сольных эпизодов в этой «Коронационной мессе» немного, поэтому особо отмечу лишь волшебное, летящее к небесам соло сопрано в Agnus Dei…

Словом, сезон в этом году начался превосходно. В нем обещано немало отличных исполнителей. Репертуар, правда, в основном, традиционный, поэтому одна надежда на то, что исполнен он будет не рутинно. И дай Бог здоровья маэстро Мете, чтобы он, во-первых, довел свой последний сезон в качестве музыкального директора ИФО на той же высокой ноте, на которой начал, а во-вторых, чтобы и дальше радовал нас уже в качестве «свободного художника»!

На снимке: Л. Шани и З. Мета