Нынешний сезон во Франкфуртской опере обещает быть весьма богатым. В нем состоятся четыре премьеры (три названия, что приятно, так или иначе связаны с Россией – «Иоланта» Чайковского, «Царь Эдип» Стравинского и «Три сестры» Этвёша) и пять возобновлений спектаклей, которые по тем или иным причинам не шли в течение последних сезонов. В афише сегодня лишь одно немецкое название («Каприччио» Р. Штрауса): в отличие от многих других немецких театров, этот оперный дом не делает ставку на национальный репертуар, позиционируя себя как открытую международную площадку, у которой много векторов предпочтений. Одно из них – славянская опера: к ней театр испытывает устойчивый интерес.

Одна из самых популярных в этом ряду – «Русалка» Дворжака. Ее вне Чехии открыли сравнительно недавно (пару десятилетий назад), но сегодня она не сходит с афиш театров по всему миру. Чарующие мелодии, неизбывная меланхолия, умеренный фольклорный налет и знакомый всем европейцам сюжет сделали «Русалку» настоящим хитом, с которым теперь уже, в отличие от многих неизвестных на Западе славянских опер, не боятся смело экспериментировать. Однако франкфуртский эксперимент особый – он чудесным образом пытается совместить старый и новый подходы к оперному театру, условно говоря, «музейную» и «режиссерскую» оперу.

Музей наличествует в постановке Джима Люкассена и Доротеи Киршбаум в буквальном смысле слова: все три акта лирической сказки происходят в залах краеведческого музея. Тут и витрины с чучелами животных, и огромный скелет ископаемого ящера, а на стене – прекрасная картина, иллюстрирующая природные красоты окрестных земель. Неподвижная белокурая девушка на ней вдруг оживает и оборачивается сказочной русалкой, перешагивающей раму полотна и ступающей в мир реальных людей. Пристально вглядывающийся в ее лицо на картине красивый молодой мужчина – сотрудник музея, в грезах о счастье ожившей русалки превращающийся в прекрасного Принца. Мир сказки и мир реальных людей с помощью этого хитрого режиссерского хода переплетается причудливым образом, и актуализация не кажется нарочитой и бессмысленной, по крайней мере, жесткие реалии современности вторгаются в романтическую атмосферу сказки не столь болезненно, как это могло бы быть. Противостояние природы и цивилизации, естественного и искусственного в предложенном варианте приобретает особую остроту, и перекличка с днем сегодняшним выглядит более чем уместной.

Музыкальное решение спектакля радует глубоким проникновением в существо чешской лирической драмы. Дирижеру Себастиану Вайгле удается подчеркнуть красоту славянского мелоса, силу лирического высказывания партитуры, когда щемящая тоска по недостижимому для героев счастью буквально зримо разливается по зрительному залу. Оркестр театра находится в великолепной форме, это тонкие и чуткие музыканты, которые исполняют произведение не только высокопрофессионально, но поистине с душой. Стройно и выразительно, ясным звуком поет театральный хор (хормейстер Тильман Михаэль). Невозможно не заметить как у хористов, так и у солистов солидную фонетическую подготовку – чужой для них язык, совсем непростой в произношении, звучит достоверно.

В то же время вокальный состав спектакля, к сожалению, оказывается неровным. Самое слабое звено – исполнительница титульной партии кореянка Карен Вуонг: ее голос недостаточно силен и весьма ординарен, не отличается особой выразительностью и красотой. Кроме того, короткое дыхание и технические несовершенства не позволяют артистке наполнить фразы подлинной экспрессией, а иногда и верхние ноты звучат неубедительно. Особым благородством не блещет и звучание Клаудии Манке (Чужеземная княжна), но, по крайней мере, ее вокал стабилен. Гораздо интереснее поет Катарина Магьера (Ежибаба): ее меццо способно как на обольстительные, так и на зловещие, колючие интонации. Вполне убеждает и бас Андреас Бауэр (Водяной) с голосом не слишком масштабным, но культурным и выразительным. Наиболее интересен тенор Герард Шнайдер (Принц): его терпкий и густой, сильный голос умеет быть не только ярким и мощным, но также нежным и мечтательным, а особо ценимые у теноров верхние ноты выходят восхитительно.

Фото: Barbara Aumueller