- Лариса Никифоровна, вы возглавляете предметно-цикловую комисcию ДШИ им. М.А. Балакирева в Москве и в этом году отмечаете 30-летие профессиональной деятельности. Расскажите, пожалуйста, с чего все начиналось. Вы изначально планировали посвятить себя служению музыке?

- В моей жизни было два варианта выбора – математика или музыка. На первый взгляд это два совершенно разных направления. Но по сути, одно без другого не существует. Поэтому желание мамы видеть меня музыкантом не очень противоречило желанию отца видеть меня математиком. Тем более что один математик у нас уже был – мой брат (сейчас декан факультета информатики, профессор Псковского государственного университета. – Е А.). Первоначально я поступила в Череповецкое училище как пианистка, но вскоре по совету педагогов стала заниматься еще и теорией, совмещая два отделения. Задания я все делала слишком быстро, чем немного «раздражала» однокурсников. Несмотря на хорошую учебу у меня все-таки возникли проблемы, так как я до четвертого курса ходила на все предметы с теоретиками без официального разрешения администрации. Да еще приходилось от мамы это скрывать, чтобы не было замечаний по поводу основной специальности. В итоге разрешение на совмещение двух отделений я получила только перед сдачей госэкзаменов и до сих пор помню, как за пять дней сдала четыре госэкзамена. На экзамене по специальности сказалось напряжение – забыла текст в каденции фортепианного концерта Рахманинова. Пришлось сочинять на ходу, а потом извиняться перед Рахманиновым и педагогом по специальности. Сразу после окончания училища я поступила в Нижегородскую консерваторию, которую окончила как музыковед. А затем была аспирантура в Москве и защита кандидатской диссертации.

- Один из главных вопросов в жизни, который стоит перед человеком, – это вопрос о предназначении. Расскажите, пожалуйста, как вы решили, что хотите стать именно педагогом?

- У меня в училище были прекрасные педагоги. Видимо, они зажгли во мне желание не только учиться, но и делиться знаниями. Работать по-настоящему я начала еще студенткой. Это был очень напряженный год: я писала диплом на пятом курсе консерватории, дочке на тот момент было всего четыре месяца, и в этот период мне дали вести выпускной курс у теоретиков, а также гармонию и сольфеджио на других специальностях. Помню, порой приходилось писать диплом на вокзале в Москве, когда я приезжала к своему педагогу. Это было начало, а вскоре я вернулась в свое родное Череповецкое училище, где проработала 22 года: была преподавателем музыкально-теоретических дисциплин, преподавателем композиции, замдиректора специализированной школы при училище (в классе Л.Н. Лёхиной занимались ребята из всех школ города. – Е.А.). Я была руководителем секции теоретиков городского методического объединения, участововала в подготовке и проведении конкурсов, фестивалей, олимпиад разного уровня. В моей практике был период, когда я работала с трех-четырехлетками. Мне кажется, что постепенно я научилась говорить на детском языке. С 2005 года я преподаю в московской Детской школе искусств им. М.А. Балакирева. Вообще, свои самые первые уроки я проводила перед окном комнаты, в которой жила, когда училась на первом курсе консерватории. Объясняла воображаемым студентам материал. Именно студентам, потому что вначале даже не представляла: как можно работать с детьми? Как им можно что-то объяснить? На каком языке с ними разговаривать?

- В своей диссертации, посвященной процессу сюжетно-игровой деятельности на уроках музыки в младших классах, вы как раз стараетесь раскрыть ответы на эти вопросы. В чем суть игрового процесса?

- На мой взгляд, один из самых эффективных способов развития творческих способностей у ребенка – это игра, потому что именно игра является одним из главных средств познания у ребенка младшего возраста. Пренебрегать игрой вовсе и даже сокращать объем игровой деятельности на уроке неразумно. Игра вводит ребенка в увлекательный мир музыки, позволяет моделировать любые изучаемые явления, активизирует эмоции, внимание, память, интеллект. Играя, ребенок переживает в действии то, что он воспринимает и одновременно изучает, познает изнутри, в том числе и терминологию. В игре ребенок перевоплощается, раскрепощается, забывает об официальности урока.

- И как проходят занятия в вашем классе?

- Опираясь на свой опыт, могу сказать, что детей невольно тянет к знаниям, если они слышат от учителя сказку. Поэтому, так же как и музыкальные игры, музыкальные сказки органично вплетаются в урок. Сама собой исчезает проблема дисциплины и неустойчивого внимания, не говоря уже об отношении к «скучному» уроку сольфеджио. Часто в ходе урока задания по формированию навыков чистого интонирования, запоминания и осмысления элементов лада превращаются в достаточно однообразные упражнения. Без их тщательной проработки не обойтись, но при постоянном повторении внимание учащихся ослабевает, исчезает интерес, теряется контроль над интонацией, важные теоретические понятия не остаются в памяти. Сказка – это то зерно, из которого произрастает эмоциональное отношение ребенка к предмету обучения. Музыкальное озвучивание сказок – обязательное условие, так же как и вовлеченность в рассказ, иначе желаемого результата придется ждать несколько дольше. Сказка интереснее слушается в коллективе, ведь малышу хочется поделиться с другим своими переживаниями, маленькими открытиями, удивлением и восхищением чем-то новым и необычным. На наших уроках сказочные истории могут быть длинными и короткими; их рассказывают друг другу по несколько раз, целиком и частями (с продолжением на следующем уроке). Малыши и сами легко досочиняют сказки – не только слова, но и музыку. Любую инициативу маленького автора нужно приветствовать.

- Одна из ваших учениц рассказывала, что во время учебы вы рекомендовали ей сочинять музыку. Все-таки вы почти 10 лет вели класс композиции, среди ваших учеников лауреаты престижных конкурсов по композиции. Поделитесь, была ли в этом какая-то педагогическая хитрость?

- Конечно, детям полезно сочинять музыку. Класс композиции я стала вести случайно. Этим занимался мой муж, но после его смерти мне пришлось «подхватить» и продолжить то дело, которым он успешно занимался. На мой взгляд, все элементы музыкального языка, которые осваиваются в процессе обучения, в том числе на уроке сольфеджио, должны иметь практическое применение в жизни. Ученик должен уметь применять свои знания. И чем скорее ученик сможет использовать изученный материал для создания чего-то нового, своего, тем быстрее пойдет процесс музыкального воспитания и формирования профессионального багажа.

- Сказки – это очень интересно. А как, например, доступно объяснить ребенку, что такое интервал?

- Задания, связанные с работой над интервалами в ладу (слуховые интервальные цепочки, устные и письменные построения интервалов), часто самые нелюбимые у учеников. Причина этого заключается в большом разнообразии на ступенях лада, а также в их различной качественной стороне. Первое знакомство с интервалами в нашем классе основано на образно-слуховых ассоциациях. За каждым интервалом закрепляется яркий зрительный образ. Квинта – это ослик, большая секунда – добрый ежик, малая секунда – злая оса, тритон – это колдун и прочее. Ребенок привыкает слышать эти «звуковые картинки», в ходе урока мы используем карточки с изображением того или иного интервала (все дополнительное материалы есть в учебно-игровых пособиях. – Е. А.). При этом образы и символы ни в коей мере не отменяют теоретически верное, правильное определение понятий. Образ и термин сосуществуют рядом, дополняя, а не заменяя друг друга. Если постоянно оперировать и определением, и образом, то переход к терминам будет естественным и логичным.

Кроме этого в дело вступают сказки про интервалы в ладу. Например, яркий зрительный образ расположения терций и секст на ступенях мажора и минора дает «Сказка про Павлина», а хорошей подсказкой для запоминания расположения секунд и септим в ладу будет сказка «Волшебная корона колдуна Тритона». Объясняя детям графическое изображение интервала, я пользуюсь необычным словом – «скелетик». Обосновать его довольно просто: «Как и люди, все интервалы имеют скелет, то есть основу. Рост у людей может быть одинаковый, а вот по объему они разные, один более толстый, другой – худой. Так же и у интервалов. Например, все терции имеют одинаковый «скелет», из трех ступеней, но только большая терция "потолще", а малая – "худенькая"». Такой подход не даст потом ребенку спутать малую терцию с увеличенной секундой. При работе с детьми 7-8 лет возможны и желательны более сложные формы заданий – работа на нотном стане с применением ключей и знаков альтерации. Применение обоих ключей в практике очень важный, но, к сожалению, часто упускаемый из виду момент. На мой взгляд, работа должна идти в трех направлениях: параллельное освоение скрипичного и басового ключей, чередование их, а также построение интервалов в двух ключах одновременно. Такой подход научит ребенка ориентироваться в любом нотном тексте и узнавать в нем знакомые интервалы.

- Сегодня на уроках сольфеджио в начальных классах часто можно увидеть распечатанную клавиатуру – так детям легче зрительно представлять аккорды и интервалы. Я заметила, что ваши методические пособия также дополнены клавиатурой: как вы с ней работаете?

- Действительно, в каждом пособии можно найти немую клавиатуру. Не отрицая необходимость работы за обычной клавиатурой фортепиано, наряду с этим я предлагаю в качестве постоянных упражнения на немой клавиатуре. Она уводит от проблемы постановки руки, а также дает прочную базу для развития «слышащих» пальцев. Интервалы от примы до квинты удобно ложатся под каждый палец правой руки: секунда 1–2, терция 1–3 и т.д. К сожалению, после пятого пальцы «заканчиваются», и приходится выстраивать интервалы от максимальной растяжки на октаву. Секста должна быть по физическому ощущению чуть больше квинты, а септима – чуть меньше октавы. Как показывает практика, пальцевое, с удобной и верной аппликатурой, «понимание» и «слышание» интервалов – проверенный способ создать прочную связь слышимого, играемого, видимого и пропеваемого.

- Известно, что освоение аккордов часто вызывает у детей большие трудности – от непонимания построения, «неслышания» до нежелания запоминать правила разрешения. Вы вводите аккорды в обращение уже на начальных порах. Почему?

- Работу с аккордами в классе сольфеджио необходимо начинать как можно раньше, желательно с первого года обучения. Раннее освоение аккордов диктуется многими причинами. Одна из них – несоответствие программы по специальности и сольфеджио. Уже в конце первого года обучения ребенок начинает играть аккорды на фортепиано, но даже не знает, как они называются, так как на уроках сольфеджио этот материал изучается гораздо позднее. Педагог по специальности успевает порой рассказать что-то об аккордах, и полученные учеником знания фактически становятся первыми. Но ведь именно первое знакомство оставляет неизгладимый след в музыкальной памяти малыша. И если эта встреча будет неинтересной, то потом довольно трудно преодолеть стереотип. А роль педагога сольфеджио в этом случае сводится к нулю, ведь об аккордах ученику уже рассказали на уроке специальности. Другая причина – достаточно сложный современный музыкальный язык. Необходимо подготовить детей к его восприятию. Те аккорды, которые изучают в музыкальной школе, являются языком традиционным, характерным для XVIII–XIX веков. Современный музыкальный язык не очень легко ложится на слух музыкантов, воспитанных на классико-романтических традициях. А детям порой легче усвоить интонации музыки ХХ века, и этот процесс нужно не тормозить, а ускорить на самом начальном этапе музыкального образования.

- Вы говорите, что процесс понимания можно ускорить, а как в итоге это отражается на учебном плане?

- Благодаря аккордовым сказкам можно освоить большой объем материала – от знакомства с басами (первый год обучения) до темы «септаккорд седьмой ступени», понятий «модуляция», «отклонение», «тональности первой степени родства» (четвертый-пятый год обучения). Тем самым программный минимум семилетнего срока обучения изучается за 4-5 лет.

Каждый педагог вправе самостоятельно распределить материал по классам, но обычно я придерживаюсь следующего плана. Первый год обучения: вне тональности – мажорное и минорное трезвучия; в тональности – основные функциональные басы (тоника, субдоминанта, доминанта), трезвучия основных функций. Второй год обучения: вне тональности – четыре вида трезвучий, мажорный и минорный секстаккорды, мажорный и минорный квартсекстаккорды, малый мажорный септаккорд, малый минорный септаккорд; в тональности – параллельные трезвучия, трезвучие шестой ступени, доминантовый септаккорд с разрешением. Третий год обучения: вне тональности – малый минорный и малый уменьшенный септаккорды, структура обращений септаккорда; в тональности – трезвучия, секстаккорды, квартсекстаккорды главных ступеней, кадансовый квартсекстаккорд, побочные трезвучия (третьей, шестой ступеней, второй ступени в мажоре). Четвертый год обучения: вне тональности – уменьшенный септаккорд, большой мажорный септаккорд, большой минорный септаккорд; в тональности – доминантовый септаккорд с обращениями и разрешениями, отклонение, модуляция. Пятый год обучения: вне тональности – обращения малого мажорного септаккорда; в тональности – переход на ступеневое обозначение аккордов, септаккорд седьмой ступени в гармоническом мажоре и миноре, родственные тональности.

В каждом классе обязательно повторение уже пройденного, что позволяет качественно усвоить материал не только тем детям, кто справляется с заданиями легко, но и тем, у кого возникают трудности. Как показывает опыт, предложенная программа подходит практически любому ребенку, и к окончанию пятого года обучения ученик уже достаточно хорошо владеет аккордами и теоретически, и практически (играя на инструменте), может подобрать аккомпанемент к любой мелодии, знакомой песне.

- Лариса Никифоровна, в заключение мне очень хочется попросить вас... рассказать сказку.

- Хорошо. Часто у детей возникают проблемы с обнаружением тритонов, поэтому в качестве примера я приведу «Сказку о том, как тритоны в гости друг к другу ходили».

В темной и страшной пещере жил злой Тритон. Пещера называлась Си-Фа, поэтому его тоже прозвали Тритон Си-Фа. И если нажать на ноты «си» и «фа» на клавиатуре, можно и голос самого Тритона Си-Фа услышать! Недалеко от пещеры Си-Фа, в пещере Фа-Си, жил его родной брат Тритон Фа-Си. Решил как-то он проведать своего брата. Дорога, по которой шел Тритон Фа-Си, была извилистой, кривой, через ближайшие черные и белые клавиши. Да и ступать приходилось сразу на две ноги, а то и заблудиться недолго! Если двумя руками сыграть звуки «си» и «фа», а затем идти по полутоновой дорожке вверх, как раз можно попасть в гости к Тритону Си-Фа. И что интересно: по краям этой дорожки тритоны будут белыми (на белых клавишах), а внутри – полосатыми, черно-белыми (если левая рука окажется на черной клавише, то правая попадает на белую, и наоборот). Но звучать эти тритоны будут одинаково! На следующий день Тритон Си-Фа решил нанести своему брату Тритону Фа-Си ответный визит и собрался к нему в гости. Но задумался: куда идти – влево или вправо? Какая тропинка приведет быстрее к брату? Долго думал Тритон Си-Фа, ничего не придумал и решил сначала сходить по левой тропинке, а затем вернулся и пошел по правой. И неожиданно оказалось, что тропинки одинаковые! Обе кривые, извилистые, полутоновые, черно-белые, и по обеим нужно сделать ровно шесть шагов, чтобы оказаться в гостях у брата. И понял Тритон Си-Фа, что, куда ни пойдешь, к брату Фа-Си попадешь! Вот так и ходили Тритоны в гости друг к другу.

- Большое спасибо за интересную беседу!