Румынский певец творчески сформировался в Германии, здесь и проживает, выступая главным образом на немецких сценах и в городах немецкоязычного мира. Впрочем, карьера Сабадуса по-настоящему европейская – он много поет в Италии, Франции, в странах Бенилюкса. Его «территория» – это барочная опера: Монтеверди, Кавалли, Порпора, Скарлатти, Броски, Гендель, Вивальди, Хассе и другие, редкие «вылазки» в оперы Моцарта кардинально ситуации не меняют.

Сабадусу аккомпанировал камерный оркестр «Кончерто Кёльн», который также специализируется на барочной музыке, является участником многих европейских фестивалей, активно гастролирует. Одним из направлений его приоритетной деятельности является сотрудничество с ведущими контратенорами, такими как Филипп Жарусски, Франко Фаджоли, Макс Эммануэль Ценчич. 

Валер Сабадус – образцовый фальцетист, голос, совершенно лишенный «мяса» даже в контратеноровой его версии. Если сравнивать его, например, с Франко Фаджоли, чей концерт прошел в КЗЧ в феврале (и это был последний по времени значительный контратеноровый рецитал в Москве, предшествовавший выступлению Сабадуса), то разница очевидна: аргентинец – настоящий сверхвысокий голос, с ярким звуком и благородным тембром, безупречной интонацией, отсутствием резкости и визгливости; румын – выбеленный фальцет, плоский и бесплотный, звучащий искусственно и резковато на верхушках, правда, интонационно также вполне точно. Подобное звучание можно счесть за ангельское, но признать его подходящим для героических персонажей, которых когда-то воплощали легендарные кастраты, весьма затруднительно.

А на подобных героев Сабадус претендует (среди прочего). Например, предстает римским императором Адрианом из оперы Джеминиано Джакомелли «Адриан в Сирии». Или воплощает грозного персидского царя царей в опере Риккардо Броски «Артаксеркс». Как и большинство фальцетистов, в подобных образах Сабадус воспринимается весьма скептически. К счастью, программа московского концерта содержала и иную музыку, в большей степени подходящую к возможностям певца. Его ангельский звук идеально ложится на арию Авеля Quel buon pastor son io из оратории Антонио Кальдары «Смерть Авеля». Или на две арии Тирси (Il pie s’allontana и Non giova il sospirar) из серенады Николы Порпоры «Анжелика».

Программа концерта была озаглавлена обращением-восклицанием «Дорогой близнец!». Именно так называли друг друга два великих итальянца – певец-кастрат Фаринелли и драматург, либреттист Метастазио. Дружба Фаринелли и Метастазио длилась более 60 лет. Они дебютировали в один день и на одной сцене: 15-летний Фаринелли – как кастрат-сопрано, а 22-летний Метастазио – как либреттист серенады «Анжелика», поставленной в 1720 году в Неаполе. С этого момента их карьера развивалась фактически параллельно. Поэтому программа Сабадуса – путешествие во времени, своего рода музыкальное воплощение той чудесной нити, которая связывала двух величайших деятелей XVIII века. Звучавшая музыка создана в 1720–1771 годах, сам Фаринелли ее либо пел, либо мог присутствовать на ее исполнении или организовывать это исполнение как импресарио. И конечно, это была музыка, которую создавал и которой давал жизнь на сцене «дуэт» Метастазио и Фаринелли, а таких сочинений не один десяток.

Но оправданны ли претензии Сабадуса на корону Фаринелли? Об искусстве кастратов мы можем судить лишь по описаниям современников и анализируя нотный материал. Слава Фаринелли в Европе была очень громкой – его почитали как обладателя непревзойденного голоса невероятного диапазона (почти четыре октавы), гибкости и красоты, что позволяло ему исполнять как сопрановые, так и контральтовые партии. Ничего подобного нельзя сказать о милом, легком, как дуновение ветерка, фальцете Сабадуса. Да, это аккуратное, точное и в целом музыкальное пение, но назвать его особым, поражающим красками и экспрессией невозможно.

Между солистом и оркестром сложился неплохой баланс и в целом гармоничный ансамбль. Весьма экономный звук музыкантов-аутентистов был в пору для эфемерного вокала Сабадуса. Самостоятельно «Кончерто Кёльн» исполнил инструментальные опусы Кальдары, Порпоры и Верачини, продемонстрировав очень умеренную нюансировку и непреходящее обаяние «шершавого» звука старинных инструментов.

На фото: В. Сабадус