Фестиваль в Пезаро 2017 года открылся диковинным раритетом: даже для него новая постановка лирической трагедии «Осада Коринфа» – событие экстраординарное! Эта оригинальная французская редакция впервые увидела свет в 1826 году на главной оперной сцене Парижа. В ее основе – итальянский «Магомет II» (1820), созданный Россини для Неаполя. И пусть в его первом французском сочинении по канону большой оперы актов не пять, а три, – признаки жанра налицо. В центре сюжета – фигура османского султана Магомета II, и факт осады и покорения им Коринфа в 50-е годы XV века действительно имел место, но на этом весь историзм в опере и заканчивается.

Романтическая связь между Памирой (дочерью предводителя коринфян Клеомена) и Магометом, когда-то давно связавшими себя обетом верности, – чистая беллетристика. Во время осады в драму их отношений вовлечен не только Клеомен, но и молодой воин Неокл, которому обещана рука девушки. В любовном треугольнике он – третья вершина, так что Памира вынуждена выбирать между чувством и долгом. Связав себя в последний момент по благословлению отца узами брака с Неоклом, в финале оперы, когда все защитники города погибают, Памира, не доставаясь Магомету, картинно закалывает себя кинжалом.

Ранее в «Магомете II» осаждалась венецианская колония Негропонт (по-гречески Халкида), но исторически это событие произошло позже – в 1470 году. В новой редакции герои сменили имена, но и с нюансами психологической новизны, и с частными отличиями в сюжетном развитии отношения внутри французского четырехугольника «Магомет – Клеомен – Памира – Неокл» в целом такие же, как и у итальянских прототипов. Однако теперь возникает и новый персонаж – первосвященник Иерос. Это и духовный лидер, и пророк грядущего освобождения Греции. Патриотическая линия в опере – живой запрос эпохи, а Коринф – аллегория борьбы за свободу. Сюжет должен был напомнить о третьей осаде Месолонгиона в период греческой войны за независимость от Османской империи. Город пал 10 апреля 1826 года, а премьера в Париже состоялась в том же году 9 октября!

Все баталии в опере отнесены «за сцену», ведь в ней важны, прежде всего, эпический пласт и коллизия характеров – как героическая, так и лирико-романтическая. Но премьера в Париже не могла обойтись без любимого развлечения публики – балета, и его Россини дал ей с блеском! Обновленная структура номеров в духе большой оперы с интеграцией дописанной музыки грандиозна – с масштабными ансамблями и финалами в каждом акте, массовыми хоровыми сценами и изящными ариями. Критическая редакция Фонда Россини восстановила многие ранее неизвестные фрагменты, так что фестивальная постановка – самая полная и фундаментальная.

Но, увы, ее воплощение на сцене модной «артелью» из Каталонии La Fura dels Baus – и на сей раз надуманный, нелепый спектакль-трансформер (режиссер и сценограф – Карлуш Падрисса, художник – Лита Кабелют). Этот тандем живо ухватился за то, что главное, от чего страдают при осаде, – нехватка воды. Все так, но для либретто Л. Балокки и А. Суме с эпически-легендарным сюжетом прямолинейно-примитивная обытовленность чужеродна, и дивный мелос Россини легкомысленно загнан в прокрустово ложе сценографического конструктивизма. На сцене возведены горы из огромных пластиковых баллонов, вода льется ручьями и реками, а смена конфигурации этих гор лишь создает иллюзию малобюджетного действа без толики сквозного развития. Все мертвенно статично и нарочито уродливо. На заднике – видеоряд с волнующейся водной стихией. На пустой необжитой сцене – кукольные разводки манекенов-марионеток, одетых в аляповато-цветастые костюмы (бесформенные балахоны и трико с накидками): за оперных персонажей они выданы лишь «случайно». Прекрасно, что танцевальный дивертисмент звучит в полном объеме, но при отсутствии профессионального балета примитив доморощенного пантомимно-пластического миманса лишь изрядно утомляет.

Спектакля как художественного продукта в сущности нет! Но его музыкальный уровень в целом высок: подлинный медиум между партитурой и Национальным симфоническим оркестром RAI, тонкий знаток стиля Россини – итальянский маэстро Роберто Аббадо. Дебютант фестиваля тенор из России Сергей Романовский, с блеском исполнивший сложнейшую партию Неокла, – самое яркое вокальное открытие: отточенность стиля, изысканность нюансировки, чувство ансамбля и состоятельность в высокой тесситуре.

Другой дебютант, американский тенор Джон Ирвин, прочувствованно и стильно провел партию Клеомена. Жесткое, а наверху досадно пронзительное звучание сопрано из Грузии Нино Мачаидзе в партии Памиры вызывало лишь номинально зачетные эмоции. Такая манера подошла бы скорее прототипу из «Магомета II», чем воздушно-лирической вокальной субстанции Памиры. В силе пророчества с хором и солистами сполна убедил бас Карло Чиньи (Иерос), а другой итальянец, бас-баритон Лука Пизарони, предстал во всех аспектах роскошным оперным Магометом, изящно и легко завоевав и Коринф, и сердца меломанов!

Триумф веселой мелодрамы «Пробный камень» на либретто Л. Романелли (театр «Ла Скала», 26 сентября 1812 года) снискал 20-летнему Россини славу. Искрометный большой фарс вобрал в себя и яркие лирические страницы. Главный герой – богатый холостяк Граф Аздрубале. Маркиза Клариче (его будущая избранница, лишь одна не движимая расчетом), Баронесса Аспазия и Донна Фульвия – в числе приглашенных на виллу Графа. В борьбе за его любовь все три – соперницы. Интригуя, Баронесса использует продажного журналиста Макробио, а Фульвия – дремучего чудаковатого поэта Пакувио. Среди гостей и Кавалер Джокондо: друг Графа – истинный поэт-романтик, но его любовь к Клариче безответна.

В названии оперы – провокация Графа. Его пробный камень – опереточный маскарад с переодеванием, внезапным «банкротством» и чудесным «возвращением» состояния. Цель – проверить истинные намерения дам-соискательниц. И пусть одна лишь Клариче держится достойно, ревность к Джокондо все равно застит Графу глаза. Ответный пробный камень в его огород бросает и сама Клариче, внезапно «исчезая» путем переодевания в пропавшего, но как две капли воды похожего на нее брата-близнеца. Для Графа эта мнимая потеря реальна, и он осознает, что и вправду влюблен. Но еще до свадьбы в сцене «тройной дуэли» Графу и Джокондо приходится разбираться с Макробио: злую шутку с ним, бросив в череде интриг тень на благороднейшего Джокондо, как раз и выкидывает лживая бравада Пакувио. И как водится в опере-буффа, подмен с переодеваниями никто просто не замечает!

В либретто выведена современная Россини эпоха, но Пьер Луиджи Пицци – режиссер, сценограф и художник по костюмам – тонко и деликатно переносит действие в наше время, создавая праздничный «курортный спектакль на водах». Для подобного фарса историзм сценического воплощения – не главное. Важен лишь непрерывно пульсирующий психологический нерв, и он блестяще держит в тонусе постановку, антураж и атмосфера которой взывают к экстерьеру отеля с бассейном и среднестатистическим постояльцам-курортникам. Неоклассика Пицци – всегда вечность и философская глубина, но на сей раз это и дивное погружение в театрально-ликующее разноцветье идеального «альпийского луга». Именно в этом и заключена сила постановки!

Спектакль отдан в надежные руки молодого, но уже довольно опытного итальянского маэстро Даниэле Рустиони (с оркестром RAI). Как и в «Осаде Коринфа», задействован прекрасный хор Театра Вентидио Бассо из Асколи-Пичено (хормейстер – Джованни Фарина). В партии Клариче очаровательно мила меццо-сопрано из Японии Айя Вакизоно, но ее голос – малоприметное латентное сопрано, и музыкально благодатная контральтовая партия качественностью стилистической выделки похвастаться не может. Лишь нарочито субреточны испанка Марина Монсо (Фульвия) и итальянка Аврора Фаджоли (Баронесса).

В партии Графа в драматически-жестком посыле итальянского бас-баритона Джанлуки Маргери хотелось бы ощутить больше лирической мягкости, кантилены и чувственности: в его образе борьба за свободу холостяка все же держит верх над сентиментальностью. В комических партиях живой яркостью трактовок впечатляют итальянский баритон Давиде Лучано (Макробио) и в особенности прирожденный мастер этого амплуа, обаятельнейший итальянский бас-баритон Паоло Бордонья (Пакувио). В партии Джокондо планку мастерства изысканно-легкого tenore di grazia уверенно высоко, выявляя недюжинный актерский кураж, держит наш соотечественник Максим Миронов.

Если «Осада Коринфа» и «Пробный камень» обжили огромную сцену Адриатической арены, то «Торвальдо и Дорлиска» вынесли на камерные подмостки небольшого и уютного Театра Россини. В постановке итальянского режиссера Марио Мартоне это подлинная классика. Живописная реалистично-зрелищная сценография – плод фантазии Серджо Трамонти, а пышно стилизованные под Средневековье костюмы созданы Урсулой Пацак. На премьере в римском театре «Валле» 26 декабря 1815 года эту полусерьезную драму на либретто Ч. Стербини публика приняла прохладно, что весьма странно, ведь ее номера, начиная с увертюры, – словно собрание переливающихся многочисленными оттенками жемчужин.

В плане мизансцен спектакль, повествующий о тиране, окопавшемся в своем замке где-то на севере Европы и тщетно пытающемся расправиться с Торвальдо ради обладания его женой Дорлиской, решен традиционно и понятно: с ног на голову ничего не поставлено, и это главное! А что еще нужно, чтобы полусерьезная сказка с дивной музыкой запала в душу? Чтобы вы переживали драму героев по-настоящему, забыв обо всех условностях оперного жанра?..

Нужен чуткий оркестр и грамотный дирижер, и они были: Симфонический оркестр Дж. Россини и дебютант фестиваля итальянский маэстро Франческо Ланциллотта. Нужен надежный хор – был и он: хор Театра Фортуны М. Агостини из соседнего города Фано (хормейстер – Мирка Рошиани). Наконец, нужны технически хорошо оснащенные голоса – и такой ансамбль, не претендуя на высшую позицию в вокальной «табели о рангах», вполне сложился. Баритон из Италии Никола Алаймо в партии грозного тирана, Герцога д’Ордоу, был вовсе не страшен, а больше комичен, но при этом музыкально убедителен. Сопрано из Грузии Саломе Джикия после своего «тихого» прошлогоднего дебюта в Пезаро в «Деве озера» (партия Елены) на сей раз в партии Дорлиски прозвучала куда интереснее – даже с претензией на владение стилем и культурой пения.

Из всех появлений на фестивале российского тенора Дмитрия Корчака нынешнее – в партии Торвальдо – наиболее продуктивно и музыкально адекватно. Звуковедение было вполне эмоциональным, ровным, не сдавленным, голос довольно легко парил наверху. Профессионально добротно и стилистически ровно также показала себя и остальная тройка персонажей: служебная по своему сюжетному назначению, в финале она примыкает к мятежу, исход которого – полная победа над тираном. Это итальянские певцы бас Карло Лепоре (Джорджо, привратник), меццо-сопрано Раффаэлла Лупиначчи (Карлотта, его сестра) и баритон Филиппо Фонтана (Ормондо, начальник армии Герцога).

На фото сцена из спектакля «Осада Коринфа»

Фото предоставлено пресс-службой ROF