— Ваш коллектив создавался в противоречивый период – во времена больших надежд и больших тревог. Каким вспоминается то время?

— Первый период был самый лучший, первое десятилетие – фантастическое. Хор создавался в 1987 году не на пустом месте. В то время я служила регентом в Николо-Архангельской церкви, и там сложился прекрасный певческий ансамбль. Там счастливо сошлось все: и батюшка был такой, что позволял нам петь все, что мы хотели, с огромным уважением относился к нам, музыкантам, мы же брали к исполнению не церковную рутину, а все наше богатство – и Кастальского, и Рахманинова, и Чайковского. И постепенно сложился интересный коллектив.

В том же 1987 году в Москве проходила международная физическая конференция. Мой муж – физик, всю жизнь работает в ФИАНе, он меня тогда и вдохновил: мол, иностранцы жаждут послушать русскую духовную музыку – давай устроим им концерт. Тогда это было целое дело: чтобы за сто километров от Москвы вывести большую группу иностранцев, надо было поставить на уши весь московский КГБ. Настоятель наш тоже отнесся настороженно к этой идее. И тем не менее этот удивительный концерт состоялся – вопреки всему! Среди слушателей оказался, например, легендарный английский ученый Стивен Хокинг. Мы сделали маленькую вечернюю службу, которая плавно перетекла в концерт. И это был самый первый концерт в православной церкви на территории Советского Союза! После знаменательного события я сказала своим ребятам: мы – концертный коллектив, и я буду делать все, чтобы люди слышали великую музыку.

Начали мы с церквей Зарядья – народ ломился на концерты, потом пришло время концертных залов. Это было сложное, но удивительное время – все впервые, все наново. Чтобы проводить концерты, продавать билеты, нам нужен был какой-то статус, оргструктура, банальный расчетный счет. Я пошла регистрировать нас в исполком Моссовета – это, напомню, время первых кооперативов, – прихожу туда, там аж руками всплеснули: у нас, говорят, идут регистрироваться сплошь предприниматели – пирожками торговать, джинсы шить, а тут ансамбль духовной музыки! Мы исполкомовцев буквально сразили – все разрешения нам дали достаточно быстро.

Наш маленький коллектив с ограниченными ресурсами творил чудеса, собирал огромные залы. 1000-летие Крещения Руси случится еще только через год, мы же уже активно исполняли русскую духовную музыку в столице, и это воспринималось сенсационно. Первоначально пели отдельные сборные программы, затем стали делать монографические концерты. Например, целиком из произведений Виктора Калинникова, других композиторов синодальной школы. Потом возникла идея концертов из произведений композиторов, уехавших из России после революции, – Александра Гречанинова, Александра Чеснокова (брата знаменитого Павла Григорьевича Чеснокова), Николая Черепнина.

После празднования 1000-летия Крещения Руси образовался Международный фестиваль духовной музыки, который 15 лет вытягивал на своем беспримерном энтузиазме Георгий Георгиевич Поличенко. На фестивале было много священников, включая иерархов РПЦ. Проводился он в Колонном зале Дома Союзов. Собиралось много церковных хоров, которые тогда воспрянули, множились, тоже хотели попасть на большую сцену, но только «Благовесту» удалось закрепиться в этой нише.

Следующий этап нашего развития – освоение духовной музыки западноевропейских композиторов. Например, была такая программа – «Духовная музыка семилетнего Моцарта». Или: «Три реквиема. Керубини – Моцарт – Сальери», «Европейская духовная музыка эпохи Ренессанса» и многие другие. На 110-летие собора Петра и Павла в Карловых Варах мы служили с будущим патриархом Кириллом, тогда еще митрополитом Смоленским и Калининградским. В нашем багаже сотрудничество с такими великими оркестрами, как коллективы Евгения Светланова, Владимира Федосеева, Юрия Башмета, Михаила Плетнева, с оркестрами Италии, Испании, Израиля.

— Как пришло к «Благовесту» столь органичное для него название?

— Долго искали, подбирали, я пыталась откопать что-то оригинальное в древних церковных книгах, но в итоге название нам подарил один певчий, который мечтал создать свой коллектив и берег для него имя, но потом понял, что не осилит этого, что лучше будет петь у нас. «Благовест» – это было как озарение для нас.

— У «Благовеста» прекрасная история, а каков сегодняшний день?

— Стало труднее жить. Наметился явный спад интереса к духовной музыке. Возможно, публика испытывает что-то вроде пресыщения. Возможно, дело еще и в том, что пришло много коллективов недостаточно высокого и даже просто низкого уровня, полулюбительского, из-за которых слушатель уже не воспринимает исполнение духовной музыки как откровение, а саму эту музыку – как искусство. Плюс экономические проблемы последнего времени: с одной стороны, билеты на концерты подорожали, с другой – нам стала непосильна аренда залов. Очень усложнило жизнь обременение госзаданием – 50 концертов в год. Я посчитала: девять действующих хоровых коллективов в Москве – стало быть, 450 хоровых концертов в год. Кому они нужны в таком количестве? Зачем этот «вал по плану – план по валу»? Пять концертов в месяц, то есть чаще, чем каждую неделю, а когда же репетировать? А как же настройка организма, ведь певец – это живой инструмент, биоинструмент? Хор – это не то же самое, что инструментальный коллектив. К сожалению, этого никто не хочет учитывать. Вы не поверите, но у нас до сих пор нет официальной базы, мы репетируем бесплатно в музыкальной школе, и много лет я не могу добиться решения этого вопроса, притом что «Благовест» – коллектив Департамента культуры Москвы.

— Чувствуете ли вы дыхание конкурентов рядом с собой?

— Нет, что вы! Все эти многочисленные хорики, которые пытались подвизаться на этом же поле, что и мы, остановились на первом этапе, который я давно прошла, – пестрые сборные программы. Никто из них не делает и никогда не сделает больших программ. А крупные академические коллективы духовной музыкой занимаются мало, поэтому они нам тоже не конкуренты. Только один раз Госкапелла Валерия Полянского мне «перебежала дорогу» с первым исполнением «Вселенской мессы» Гречанинова. С другой стороны, если бы большие коллективы заразились этой музыкой, может быть, они стимулировали бы больший интерес публики, но этого, увы, не произошло.

Среди русских хоров последнего полувека я считаю вершиной, недосягаемым Эверестом, эталонным образцом русского хорового пения Московский камерный хор под управлением Владимира Минина: это настоящий хоровой «стейнвей». Никому не удалось достичь таких высот, хотя были Александр Свешников и Александр Юрлов, другие выдающиеся хормейстеры, но Минин, на мой взгляд, выше их всех.

— Какие репертуарные находки были наиболее волнующими для вас?

— Произведения русских композиторов-эмигрантов: «Демественная литургия» и «Вселенская месса» Гречанинова, «Русский реквием» Александра Чеснокова и «Хождение Богородицы во Ад» Николая Черепнина. «Хождение» было исполнено впервые нами в 1992 году. «Русский реквием» Чеснокова – огромное действо, полутеатральное, там есть драматическая составляющая, девять чтецов. Я бы хотела исполнить его так, как было задумано автором, это моя мечта.

— У вас достаточно много дисков, записана разнообразная музыка.

— Мы очень много записывали, особенно раньше, в пресловутые девяностые, которые принято только ругать. Вот один пример: совершенно уникальный диск – сорок духовных песнопений Римского-Корсакова. Никто не знал о существовании этих произведений, кроме очень узкого круга специалистов, занимающихся синодальным периодом (немцы «разнюхали» и заказали нам эту запись). К сожалению, кроме нас больше никто интереса к этому не проявляет. А ведь это исключительно интересно! Петербургская школа: более строгое письмо, отличное от московской школы, авторство великого композитора с максимально бережным отношением к древним традициям, и написаны песнопения целенаправленно для исполнения в церкви. Увы, и в церковном обиходе почти ничего не используется из этого богатейшего наследия – звучат в лучшем случае два-три песнопения.

— Чем интересен юбилейный сезон?

— Мы начали его под титлом 30-летия в малых залах Москвы: в Коломенском, в Рахманиновском зале консерватории, в Музее Андрея Рублева, в Царицыне. Основной юбилейный концерт прошел в КЗДС в декабре, он получился интересным и многогранным. Очень важный у нас концерт на Пасху – в Большом зале Петербургской филармонии, впервые в этом великом зале. Там мы исполним «Пасху красную» Антона Вискова – нашего любимого композитора, с которым сотрудничаем много лет. Также исполним «Демественную литургию» Гречанинова с солистами МАМТ Дмитрием Степановичем и Кириллом Золочевским, органисткой Юлией Иконниковой. К сожалению, не в сопровождении оркестра, а лишь ансамбля, но зато с органом (авторская редакция для камерного состава). А после этого дадим еще три пасхальных концерта в Москве.

— Подогреваете ли интерес публики какими-то спецпроектами?

— Делаем детские абонементы. Мы к этому пришли, когда поняли, что на каждом нашем концерте есть маленькие дети, детки постарше, подростки, и их нужно приобщать, вовлекать. В Доме музыки у нас был в течение десяти лет абонемент «Библия для детей и взрослых» – большая просветительская серия. В содружестве с протоиереем Артемием Владимировым начиная со следующего сезона будем делать новый просветительский абонемент. Темы такие: святые патриархи Израиля; Иосиф Прекрасный; пророк Моисей; царь Давид. А еще мы умудрились «залезть» в духовную музыку чернокожих американцев – спиричуэлс, исполняем их наряду с «Джазовой мессой» Леонарда Бернстайна. С этим репертуаром непросто, он особый, стилистически точно его сделать очень сложно в силу наших национальных особенностей, но мы стараемся, чтобы это звучало не слишком «по-русски». Висков гениально делает для нас обработки спиричуэлов.

— Расскажите о вашем сотрудничестве с Антоном Висковым.

— С этим замечательным московским композитором мы вместе уже более 25 лет. Он часто говорит, что «Благовест» заставил его быть композитором. На самом деле это не совсем так, просто Антон – очень скромный человек, а композитор очень талантливый. Превосходно чувствует хоровую фактуру, возможности «Благовеста», нашу стилистику. Один из наших хитов – его «Икона», которую публика буквально напевает, выходя из зала, ибо он потрясающий мелодист. «Душа грустит о небесах» – еще одно замечательное его произведение для баса соло и хора. Он делает для нас много переложений, обработок, фактически создавая из незатейливых произведений настоящие хоровые шедевры с объемной фактурой, с интересными драматургическими задачами.