В Камерном музыкальном театре Бориса Покровского мировая премьера!» Не сенсация: кого этим удивишь? С момента своего создания в 1972-м эта оперная компания только и делает, что планомерно сотрудничает с современными композиторами, на ее сцене получил театральное воплощение не один современный опус. Только в текущем сезоне театр провел две мировые премьеры. Не успели у критиков обсохнуть перья после детального разбора «Тития Безупречного» молодого композитора Александра Маноцкова (см. «Играем с начала», 2015, № 4), а покровцы уже приготовили новинку другого Александра – маститого и знаменитого Журбина: фантазию на тему романа Федора Сологуба «Мелкий бес». Если посмотреть на афишу Театра Покровского за все сорок три года его существования, то едва ли у кого-то повернется язык утверждать, что опера – вымирающий жанр.

Автор первой советской рок-оперы, огромного количества мюзиклов, популярных песен и музыки к кинофильмам далеко не первый раз ступает на территорию высокого академического жанра – 35 лет назад А. Журбин принес одну из своих первых опер «Луна и детектив» именно в Театр Покровского, где она успешно была поставлена и шла несколько сезонов, а после этого из-под его пера вышло еще несколько произведений в «старомодном» жанре. Более того, в последние годы Александр Борисович уделяет особенное внимание опере – жанру, «потерявшемуся в поисках самого себя». Не секрет, что с уходом из оперы мелодизма это искусство, изначально замешанное на мелодике (ибо того требует его вокальная природа), сильно «просело»: опер пишется немало, но лишь единицы публика слушает с интересом и удовольствием.

В новом опусе Журбин остается верен себе: «Мелкий бес» выстроен по всем канонам жанра – здесь есть более чем занимательная история, есть драматургическое развитие, но самое главное – есть место человеческому голосу, пению, мелодии. Именно мелодии – пусть сложной и заковыристой (хотя и вполне «сладенькие», простые для восприятия мотивчики попадаются), насыщенной причудливой интерваликой, но все же мелодии, а не одному скучному речитативу или вовсе лишь неким акустическим эффектам, как во многих современных операх. В этом смысле произведение Журбина развивает классические традиции, и его смело можно назвать наследником русской оперной школы. Вместе с тем «Мелкий бес» – продукт современной постмодернистской эстетики. В немалой степени тому способствует литературная основа – беспросветно тяжелый роман Сологуба, в красках живописующий низости российского бытия, без положительных героев и даже вовсе лишенный света. Журбин в омузыкаливании Сологуба идет путем эклектики и полистилистики, задействовав звучащий контент в голове среднестатистического современника. «Чижик-пыжик», сентиментальные романсики и вальсочки, роскошь оперной классики XIX века и до сих пор «острые» отрывки из Прокофьева и Шостаковича, «неудобоваримые» авангардные сочетания и шумовые эффекты – ингредиентов, из которых Журбин «варит» свою оперу, много, и композитору удается искусно переплести чужеродные, на первый взгляд, пласты, сотворив своеобразную гармонию – полностью созвучную настроениям и смыслам литературного первоисточника. Ибо так же, как и партитура Журбина, либретто Валерия Семеновского, автора пьесы «Тварь» по роману Сологуба, постмодернистски «смешано» из стихов Пушкина и Державина, прозы и поэзии самого Сологуба, многочисленных цитат из других авторов («в Москву, в Москву» или «Красота спасет мир»), ставших своего рода рекламными слоганами, истинный смысл каковых (а уж тем более контекста) уже мало кто помнит.

Успех нового произведения в немалой степени определяется его первым сценическим воплощением, и тут опере Журбина несказанно повезло. Театр Покровского – именно тот театр, которому по силам любая современная партитура и любые сценические задачи. Повезло и с постановочной командой: виртуозная режиссура Георгия Исаакяна, мастерски воплотившая на сцене сложный и неоднозначный сюжет, создавшая галерею ярких, запоминающихся, выразительных образов, идеально сочетается со скупой, но «говорящей» сценографией Степана Зограбяна (чего стоит одна гигантская муха на стене – символ «засиженного мухами», затхлого мирка обитателей оперы).

Спектакль насыщен театральными удачами: блистателен отвратительный Передонов Андрея Цветкова-Толбина, потешен буффонный Павлушка Алексея Сулимова, трогателен инфантильный Саша Пыльников Вадима Волкова. Великолепны женские персонажи: скучающая красавица Людмила Татьяны Конинской, опасная женщина-вамп Преполовенская Ирины Курмановой, глупая и неразборчивая в методах Варвара Александры Мартыновой. Сложнейшие партии оперы исполняются певцами театра играючи, легко, делая новый двухактный опус понятным и увлекательным.