— Когда и как вы вступили в Общество камерной музыки Линкольн-центра?

— Я прошел по конкурсу в 2011 году и после трех лет испытательного срока в статусе «молодого артиста» был включен в «большую семью», что дало мне и большие возможности: концерты, знакомство и сотрудничество с музыкантами, о которых много слышал. Я живу в Англии с восьми лет и строил (и строю) свою карьеру в Европе, иногда приезжаю в Россию. В США выступал редко, теперь же бываю в Нью-Йорке два-три раза в год, иногда и чаще, как член Общества камерной музыки Линкольн-центра. В обществе внушительный состав музыкантов: на протяжении сезона выступает около сотни участников. Мы концертируем, иногда совершаем турне по Америке.

— Как пройти конкурс?

— Первый тур проходит по видеозаписям, затем два – уже в Нью-Йорке. От исполнителя требуется свободная программа не более чем на полчаса, просят сыграть сонаты, трио или квартеты. На последнем туре я играл уже с участниками общества. Думал, что даже если не получу в нем места, опыт приобрету бесценный. Пусть и несколько минут, но я поиграл с легендарным альтистом Майклом Три, музыкантом Квартета Гварнери (он в США – как у нас Квартет Бородина). Моя жена – прекрасная пианистка, китаянка У Чэн – тоже является участницей общества, мы нередко выступаем вместе.

— Какие цели преследует общество?

— Его руководители виолончелист Дэвид Финкл и пианистка Ву Хан стараются, чтобы всем было интересно, прежде всего – чтобы программы удовлетворяли интересы исполнителей. Кроме того, музыканты, принятые в число «молодых артистов», сразу информируются о том, что их будут представлять, например, директорам фестивалей, то есть будут помогать им расширять музыкальные контакты внутри страны. Концерты общества, разумеется, освещаются в прессе, залы всегда битком, делаются аудио- и видеозаписи, которые нередко выкладываются в Сети. В разных американских городах существуют резиденции общества, действующие как концертные площадки, – в Мичигане, в Нью-Джерси, в Университете Джорджии, возникло партнерство и в Канаде, есть стремление развиваться в Европе, завязались контакты с лондонским залом «Уигмор-холл». Организаторы общества стараются делать все на высочайшем уровне, не пытаясь искать рекламные «фишки», чтобы продать билеты, а просто создавая интересные и красивые программы. Музыкантам, приезжающим выступать в Нью-Йорк, общество выделяет минимум три дня на репетиции, что для нас огромное счастье.

— Все это прекрасно, ибо камерная музыка как никакая другая нуждается в большой поддержке. На сольные концерты скрипачей или виолончелистов публика еще подтягивается, бывают даже аншлаги, а на трио, квартеты и квинтеты реагирует не столь неохотно. В России культура слушания камерно-инструментальных ансамблей резко упала. Хотя когда-то, на рубеже XIX-XX веков благополучно существовали всевозможные общества любителей и профессионалов.

— Камерная музыка изначально сочинялась для того, чтобы получать удовольствие от совместного музицирования дома с друзьями. Не только Шуберт обыгрывал новые сочинения дома у друзей, Шенберг с Веберном тоже нередко слушали свои премьеры не в больших концертных залах. В те времена во многих домах был если не рояль, то пианино, а сегодня все больше домов, где и книжку-то сложно найти. Раньше культура занимала более высокое положение в иерархии ценностей.

— Существует какая-то философия у Общества камерной музыки? Ансамблевая игра учит умению слышать друг друга, задвигая на дальний план свое эго.

— Работать и пытаться достигать максимально высокого уровня. Во главе – композиторы и их музыка. Что до умения «слышать друг друга», то для меня это применимо к любой форме исполнительства. То, что мы ищем, когда играем квартет, надо искать и когда играешь Концерт Чайковского. Любой музыкант оркестра должен знать, когда вступит флейта или заиграет кларнет. В Концерте Брамса самая красивая мелодия во всей партитуре, на мой взгляд, у гобоя – только после него ее подхватывает скрипка. Так что подход к музицированию одинаков в любых жанрах. В восемь лет я поступил в школу Иегуди Менухина в Англии, куда он лично пригласил меня с мамой и моим первым педагогом после того, как услышал меня в конце 1980-х. С сентября 1991 года я начал учиться. Иегуди построил эту школу, основываясь на идее нашей ЦМШ. Он, как известно, был дружен с Давидом Ойстрахом. Когда я пришел в английскую школу, меня на первой же неделе «засунули» в квартет с другими детьми. Альтистов не было, поэтому девочке дали скрипочку, настроенную на альтовый лад. Нам дали ранний квартет Моцарта, и мы начали учить. Так что обучение ансамблевой игре шло параллельно с сольной. С 10-11 лет – струнный оркестр. Все было очень увлекательно. Это и стало моей «настройкой» на все дальнейшее музицирование. Нужно действительно уметь слушать своих партнеров. Очень часто музыку сравнивают с дипломатией, способностью устанавливать взаимосвязи. Для нас, музыкантов общества, это само собой разумеющееся сравнение.

На фото А. Ситковецкий

Фото Наташи Разиной