С одной стороны, пора бы уже привыкнуть, ведь на этой сцене идут бетховенская «Леонора» и моцартовский «Идоменей», «Бег» Сидельникова и «Сервилия» Римского-Корсакова. С другой, именно оперы Р. Штрауса, а на этот раз театр покусился на «Ариадну на Наксосе», отличают грандиозный состав оркестра и гипертрофированная мощь звучания, вписать каковые в «кукольную» кубатуру зала на Никольской – настоящая фантастика.

Оперы Штрауса только начинают приходить в наш музыкальный театр. По разным причинам они не прижились в России, ставились крайне редко и только очень некоторые названия. Однако в последние годы интерес к гигантскому наследию композитора явно возрос: первопроходцем здесь стал, как водится, Мариинский театр (в 1990-е – два робких прикосновения к «Саломее», в 2000-е – уже смелый штурм «Электры», «Ариадны на Наксосе» и «Женщины без тени»), затем эстафету подхватили Большой (с «Кавалером розы») и «Новая опера» (с «Каприччио» и «Саломеей»). Теперь к штраусовскому «клубу» присоединился и КМТ, попытав счастья в одной из самых театральных опер на свете, – ведь речь в шутке, если не пародии Штрауса и его верного либреттиста Гофмансталя идет о театральных интригах, кухне закулисья, о борьбе возвышенного и низменного в искусстве.

Написанная более ста лет назад «Ариадна» – произведение очень актуальное. Здесь поистине постмодернистски переплетены в замысловатый сюжет самые разные линии (комедия, фарс, трагедия, драматический и музыкальный театр и пр.), при этом наличествует известная отстраненность от материала, дистанция, позволяющая автору излагать чудаковатую историю с явной насмешкой, если не издевкой над всем происходящим. Приглашенный на постановку австро-немецкий режиссер Ханс-Йоахим Фрай (театр уже сотрудничал с ним в «Царе и плотнике» Лорцинга в 2011-м) удачно улавливает главную идею и идет по пути усиления фарса. Его Цербинетта не просто комедиантка, но настоящая клоунесса в помпонах, любовный дуэт трафаретных олимпийцев Ариадны и Бахуса показан с многозначительным высокопарным правдоподобием, что утрирует «страдания» парочки и вызывает смех. Дополнительно в ткань повествования Фрай вводит двух важных мимических персонажей – Олигарха и его Жену. Если в либретто Гофмансталя некий богатый господин (в первой редакции оперы это был не аноним, но сам мольеровский Журден) остается за кадром (все его распоряжения на грани даже не чудачеств, а безумств актерам передает Гофмейстер), то у Фрая он персонифицирован в «нового русского» (действие оперы перенесено в наши дни). Парочка спонсоров ведет себя очень вольно в «своем» театре: фотографируется во время оперы на фоне артистов, словно на эстрадном концерте пританцовывает около сцены, разговаривает по мобильнику, нимало не считаясь с музыкой, словом, чувствует себя абсолютными хозяевами жизни. Этих пародийных немых персонажей блестяще играют оперные артисты Ольга Бурмистрова и Анатолий Захаров.

Визуальный образ спектакля, созданный художником Виктором Вольским, прост и функционален. В прологе это закулисье третьеразрядного театрика с полуразбитым роялем на авансцене, над которым склоняется страдающий муками творчества Композитор. В основном действии (второй акт спектакля) некое мифическое пространство обозначено простыми белыми планшетами, благодаря видеопроекции легко преобразующимися в пустынный остров, а в финале – вспыхивающими многоцветием праздничного салюта, прямолинейно и пошловато обозначающим хэппи-энд. Крышки черного и белого роялей, используемые как подиумы для героев, неизменно напоминают о том, что мы присутствуем на спектакле музыкальном, со всеми его условностями и нелепостями. Костюмы Марии Вольской усиливают фарсовый эффект: клоунский наряд Цербинетты, золотой костюм и лавровый венок Бахуса, кричащие цвета одежд прочих персонажей отсылают к балаганному театру, эстетике лубка.

Объективно партитура Штрауса – роскошная, если не избыточная в своем звуковом великолепии, – «великовата» для КМТ, однако театр делает все, чтобы с неблагоприятными обстоятельствами совладать. Молодой маэстро Алексей Верещагин находит разумный баланс между выпуклой подачей пряных красот и деликатностью, позволяющей не заглушить солистов и вообще сделать звучание штраусовского оркестра адекватным акустике малоформатного зала.

Работы вокалистов приятно удивляют – с убойными партиями справляются мастерски: вокальную эквилибристику с блеском демонстрирует Екатерина Ферзба (Цербинетта), величественной героиней предстает Ирина Алексеенко (Ариадна), порывистым и сочным вокалом насыщает партию Композитора Ольга Дейнека-Бостон, благородство и аристократизм сквозят в каждой фразе и каждом жесте Александра Полковникова (Гофмейстер). На фоне этих достижений несколько диссонирует Захар Ковалев (Бахус), поющий чересчур широким и агрессивным звуком.

Фото Игоря Захаркина