Эмилио Перцан регулярно выступает с концертами и мастер-классами не только в пределах Европы, но и всего мира. В начале декабря Эмилио Перцан оказался в Москве, получив приглашение поработать в жюри фестиваля «Йозеф Гайдн и его время» (отчасти и потому, что в известной мере является воспитанником русской исполнительской школы). Помимо этой работы маэстро дал несколько мастер-классов – по одному в Петербурге и Ярославле и три в Москве, в том числе провел урок мастерства для участников фестиваля «Йозеф Гайдн…»: перед ним музыкант блестяще исполнил Скрипичную сонату Ре мажор Генделя, а после него ответил на вопросы корреспондента «Играем с начала».

– Эмилио, кого в вас больше: концертирующего музыканта или педагога?

– Думаю, и то и другое присуще мне в равной степени. Для меня очень важно постоянно играть самому, ведь только это дает понимание того, что я должен как педагог передать ученику. А передать я должен именно те навыки и те ощущения, которые можно приобрести только в результате целенаправленной концертной деятельности. Одно неотделимо от другого, и все важно. Есть, конечно, музыка, которую я люблю больше. Например, мне очень близка эстетика барокко, в ней я ощущаю себя особенно уверенно, но все же считаю, что не должен ограничивать себя репертуаром какого-то одного типа.

– Правильно ли я понимаю, что главным педагогом в вашей жизни стала профессор ГМПИ им. М.Ипполитова-Иванова Изабелла Головина?

– Безусловно, на этот счет никаких сомнений быть не может! С Изабеллой Сергеевной я познакомился на мастер-классах в Летней творческой школе фонда «Новые имена» в Суздале, когда мне было всего 14 лет, и могу уверенно сказать, что именно она повлияла на всю мою дальнейшую жизнь, что именно ей я обязан всем, чего достиг в своей исполнительской карьере на сегодняшний день. Если бы не она, я бы просто не состоялся как музыкант, несмотря на то, что профессиональное образование по классу скрипки получил не в России. Сначала, как это обычно происходит, я учился в музыкальной школе – в Скопье, у себя в Македонии, – а в Суздале оказался по международной линии программы «Новые имена», будучи уже студентом музыкального училища. Это случилось летом 1999-го, а осенью того же года я впервые приехал в Москву и стал брать уроки у Изабеллы Сергеевны. Тот период жизни оказался непростым для меня, но именно он заложил основы дальнейшего постижения профессии, и после училища в Македонии в 2001 году я смог поступить в эссенский Университет искусств «Фолькванг», который тогда назывался высшей школой музыки. Ее я и окончил по классу профессора Питера Данила.

– Как давно вы преподаете?

– С того самого момента, когда после возвращения из Москвы мой педагог по училищу в Македонии попросил меня быть ассистентом на его занятиях с юными учениками. Я учился тогда на третьем курсе, и мне было доверено заниматься с самыми маленькими детьми. При этом, конечно же, мой педагог контролировал весь процесс и время от времени давал необходимые указания. Эти занятия мне ужасно понравилось, и в какой-то момент я явственно почувствовал: это – мое!

– Наблюдая за вами на мастер-классе во время детского фестиваля «Йозеф Гайдн и его время» и видя, с какой любовью и заинтересованностью вы занимались с юными музыкантами, я был потрясен вашей артистичностью и удивительной пластикой. Когда вы показывали те или иные приемы, вы были совершенно непредсказуемы и в то же время поразительно органичны. Откуда этот дар передачи?

– Я об этом никогда не задумывался. Наверное, это от природы. Может быть, оттого еще, что я, вообще-то, очень люблю танцевать (но только не на сцене). Одно время – два года назад, когда у меня были продолжительные гастроли в Аргентине, – я посещал танцевальный зал, чтобы научиться технике танго. Мне очень нравилось танцевать танго, это была просто какая-то необъяснимая потребность души.

– За время фестиваля «Йозеф Гайдн и его время» вы успели дать мастер-классы в учебных заведениях Москвы и за ее пределами. Что бы вы сказали о проблемах исполнительства, с которыми вам пришлось столкнуться на этих показательных занятиях?

– Я бы не называл это проблемами, я бы говорил о другом. Дело в том, что исполнительские традиции русской школы очень крепки, принципиальной разницы в игре участников разных мастер-классов я не наблюдал – везде уровень достаточно высокий (поэтому с музыкантами в России заниматься всегда интересно). Россия никогда не испытывала недостатка в ярких исполнительских именах. Такие фигуры, как Ойстрах и Коган, всегда оставляют весомый след в музыкальной истории и становятся ее легендами. Но пиетет к подобным великим именам для молодого исполнителя иногда оказывается психологическим препятствием в стремлении найти в музыке что-то свое. Это, конечно, есть везде: я проводил мастер-классы и в Европе, и в Южной Америке, но в России действие этого «барьера» наблюдаю наиболее отчетливо.

Ваши молодые исполнители невероятно работоспособны, но оглядка на великих мастеров прошлого зачастую парадоксально не позволяет раскрыться новой творческой индивидуальности, порождая некую «усредненную одинаковость» звучания. В этом смысле западноевропейская школа оказывается более гибкой и динамичной, более раскрепощенной и открытой всему новому. И я каждый раз говорю, что в музыке надо идти своим собственным путем.

– Существует ли «ноу-хау Эмилио Перцана», связанное с проведением мастер-классов?

– В основе моей методики – очень простой принцип, который я усвоил еще на занятиях Изабеллы Сергеевны: каждый новый ученик абсолютно не похож на предыдущего, к каждому надо найти индивидуальный подход.

Искусство педагога на мастер-классе напоминает импровизацию. У детей разные характеры, темпераменты, разная постановка рук и пальцев, разные возможности аппликатуры, поэтому каждый раз основная задача преподавателя заключается в том, чтобы из огромного многообразия потенциальных возможностей исполнителя извлечь заветный оптимальный результат, путь к которому ученика и учителя, как правило, не только непрост, но зачастую чрезвычайно труден.

– Какой совет вы бы дали начинающему музыканту?

– Самое главное – не забывать, что мы исполняем музыку, то есть имеем дело с некой звуковой субстанцией, которая адресована слушателю и должна достучаться до его сердца. Любой исполнитель должен услышать музыку сначала внутри себя, чтобы затем вынести ее на публику. При этом важно, чтобы сосредоточенность на технике исполнения не разрушала художественную целостность произведения, а лишь способствовала его наиболее убедительной интерпретации. Музыка всегда должна быть на первом месте и исполняться душой. Только тогда это будет честно по отношению к публике, и в ответ публика сразу же обратит внимание на исполнителя.

– А какой совет вы бы дали педагогам?

– Самое главное – не перегружать ребенка, не заставлять его повторять одно и то же снова и снова в последнюю минуту перед каким-нибудь ответственным выступлением на конкурсе или концерте, а если что-то и менять в педагогических задачах, то как минимум за неделю до выступления. Программа должна быть подготовлена заранее, а перед концертом педагог может только еще раз послушать своего ученика, дать ему необходимые напутствия и просто сказать добрые человеческие слова. И еще: я твердо убежден, что ребенка надо довести до какой-то логически завершенной стадии, а дальше… пустить его в свободное музыкальное плавание, ведь только тогда на ваших глазах и рождается творческая личность.