— В случае «Кающегося Давида» вы убедительно объяснили, как конный театр сочетается с музыкой Моцарта*, но как он сочетается с Реквиемом и почему вы его выбрали?

— Я его не выбирал, это было давнее желание Бартабаса. Но идею поддержал – все-таки очень привлекательное название для публики, пришлось дать дополнительный спектакль! Реквием неоднократно ставили хореографы, и их тоже спрашивали, «как можно танцевать под эту музыку». Но почему бы и нет, у многих получалось неплохо! Кроме того, кони и смерть очень часто идут рука об руку, будь то на войне или по пути на кладбище. Не говоря уже о конях из «Откровения Иоанна Богослова»… Кони, наконец, тоже божьи твари. Для меня это соединение вполне естественно.

— Покидая «Неделю Моцарта», как вы оцениваете пять лет, в течение которых возглавляли фестиваль?

— Во-первых, я не прощаюсь, наши отношения с Зальцбургом не заканчиваются. Я буду возвращаться как приглашенный дирижер – многие мои коллеги, возглавлявшие здесь Пасхальный фестиваль, потом приезжали вновь. Как и Караян, руководивший летним фестивалем. Будущее покажет, но судьба меня еще занесет сюда, несомненно. Преданность публики очень важна для меня – я чувствую ее и на концертах, и в разговорах с людьми, которые подходят после. Счастлив, что смог воплотить свои мечты и как составитель программ фестиваля в разных стилях: не только с лошадьми, хотя их обсуждают больше всего, поскольку это было неожиданно, и я этим горжусь. Но я очень горд и тем, что мы поставили «Луция Суллу» Моцарта в костюмах и атмосфере XVIII века, когда почти все мне говорили: «Люди сегодня не хотят видеть это». Однако идея сработала, в чем я и не сомневался. Как и «Орфей» Глюка, поставленный совсем в другом духе, гораздо более умеренном и минималистичном. Обе постановки шли потом в Милане и в Гренобле, что говорит об их удаче. Надеюсь показать во Франции и «Реквием» – с лошадьми мы можем летать по миру куда угодно, если только люди хотят это видеть: оно того стоит! При наличии подходящей сцены, конечно.

Во-вторых, исполняется 20 лет с моего дебюта в Зальцбурге, когда Жерар Мортье в 1997 году предложил мне, еще никому не известному, продирижировать «Похищением из сераля». И именно поэтому позже меня пригласил фестиваль «Неделя Моцарта». Зальцбург и вообще Австрия – место, где хранят традиции. Но здесь также любят и удивиться, задуматься, увидеть привычные вещи по-новому. Публика не так проста, у нее очень высокие запросы, и пресса может быть с тобой не слишком мила: как бы тебя ни уважали, здесь слышали всех без исключения и знают, с кем тебя сравнить. Но у людей не иссякает любопытство, и возможность откликнуться на это для меня сродни чуду.

— Я слышал вашу репетицию с Детским оркестром Моцарта, существующим уже пятый год. Насколько эта идея оправдала себя?

— Результатом я очень доволен, хотя и не говорил бы о большом прогрессе, поскольку не в нем дело: главная идея – дать возможность поиграть детям от 7 до 12 лет. Каждый год состав наполовину обновляется. Прогресс все-таки есть, небольшой, но во главе угла здесь эксперимент, и меня он глубоко трогает. Музыканты становятся все более дисциплинированными, учатся играть с разными дирижерами, что для них очень полезно.

— Детский оркестр Моцарта – одно из немногих достижений эпохи вашего руководства, которое сохранится и при новой команде, в целом же концепция фестиваля меняется. Ваше мнение по этому поводу?

— Откровенно говоря, я видел новую программу лишь краем глаза. Мы хорошо знакомы с новым интендантом Марен Хофмайстер, она очень глубокий человек, и фестиваль при ней будет другим уже потому, что она не исполнитель. Но «Похищение из сераля» с Рене Якобсом для открытия следующего сезона – хорошая идея. Увидим. Одно дело – идеи на бумаге, другое – их воплощение, вы можете сказать это и о годах моей работы здесь.

— После того, как мэр Гренобля срезал «Музыкантам Лувра» финансирование, нашел ли оркестр другой город, где мог бы базироваться?

– Моя жизнь очень сложна, у меня несколько семей и жен, всех надо обеспечить. Сегодня «Музыканты Лувра» приписаны к департаменту Изер региона Рона – Альпы и по-прежнему базируются в Гренобле, но город нас больше не поддерживает. Оркестр много гастролирует, сейчас реже со мной и чаще с приглашенными дирижерами. Однако он для меня важен не меньше прежнего, у меня все еще много замыслов и желания держать его на плаву. Лейбл Erato наконец выпускает нашу запись «Страстей по Иоанну» Баха. Два года она не могла выйти из-за проблем у фирмы Naïve, наконец удалось: лучше поздно, чем никогда.

Кроме того, теперь у меня большая «семья» в Бордо – 380 человек: оркестр, балет, хор, технические службы, администрация. В первый сезон особенно много работы, в том числе в области финансовых вопросов: как вы знаете, любой оперный театр в мире сегодня борется за жизнь. Я должен помочь театру обновить модель существования, но сезон идет хорошо, публики хватает, а афиша следующего сезона еще лучше. Будет новая постановка «Пеллеаса и Мелизанды», это сюрприз; вам первому говорю, поскольку «Пеллеаса» дирижировал в Москве, и это для меня важно. Я многому учусь, впервые в жизни занимая пост интенданта...

— Однако это было вашей давней мечтой, не так ли?

— Верно, и, как часто бывает, кое в чем она оборачивается кошмаром. (Смеется.) Но у нас хорошая пора, по-моему. В Европе во главе театров не так часто стоят музыканты, но если у господина Гергиева получается, почему мне не попробовать?

— Каковы сильные стороны Национальной оперы Бордо?

— Мы располагаем двумя великолепными площадками – во-первых, собственно театр: без ложной скромности, одно из красивейших театральных зданий в мире. Это шедевр архитектуры середины XVIII века, с хорошей акустикой, где с любой точки хорошо видно все, что происходит на сцене. Многие приходят просто полюбоваться самим театром. А в паре сотен метров – отличный зал, идеальный для симфонических концертов, где могут идти и некоторые спектакли. Все это меня радует, как радует и оркестр театра. Кроме того, очень красив сам город; в июле от Парижа до Бордо можно будет доехать на поезде за два часа – вместо четырех, как сейчас. Думаю, это сильно увеличит роль города в культурной жизни Франции.

— Какими событиями отмечен нынешний сезон?

— Открыли его мы спектаклем-пастиччо, посвященным Дон Кихоту, на музыку Штрауса, Массне, Фальи, Равеля. Был поставлен «Кандид» Бернстайна, скоро пойдет опера «Орфей» Луиджи Росси, XVII век. В июне запланированы «Искатели жемчуга». Несколько балетов: «Коппелия» в декабре, «Ромео и Джульетта» Прокофьева в июне, много концертов – приедет маэстро Юровский-старший, его не так хорошо знают во Франции, как он того заслуживает. Есть чем гордиться. Сам я дирижирую некоторыми операми, скоро у меня концерт с двумя сюитами из «Арлезианки» Бизе, «Моей матушкой-гусыней» Равеля и «Глорией» Пуленка. В декабре дирижировал рождественской ораторией «Ясли» Пабло Казальса, это был интересный опыт.

— «Музыканты Лувра» участвуют в ваших концертах и постановках в Бордо?

— Да, с ними мы делали «Армиду» Глюка в концертном исполнении в ноябре. Но всему свое время и место.

— Продолжается ли ваш Festival Ré Majeure на острове Иль-де-Ре?

— Да, в этом году он пройдет в октябре и закончится ко Дню всех святых. Мы исполним «Мессию» со студентами консерватории Бордо, работа с которыми также меня очень привлекает. Бордо в двух часах от Иль-де-Ре, и мне хотелось бы выстроить нечто вроде культурного моста. На Иль-де-Ре осенью лучшая погода, какую вы только можете встретить в этой части Европы, солнце невероятное, многие даже еще купаются. Хорошее время для фестиваля.

— В позапрошлом году вы собирались впервые дирижировать «Травиатой»...

— ...и сделал это, надеюсь, не в последний раз. Соня Йончева пела Виолетту, в другом составе пела Марина Ребека. Хочу продолжить с Верди, безусловно.

— ...и ставить трилогию Моцарта – да Понте в Швеции: состоялся ли этот проект?

— Да, чем я очень горжусь. Получился настоящий бриллиант. «Дон Жуана» в конце марта мы покажем в Версале, это была копродукция Дроттнингхольмского театра и Версальской оперы. Летом повторим Così в Дроттнингхольме и привезем в Версаль, где позже я надеюсь показать всю трилогию, чтобы публика смогла оценить нашу работу как целое: в решениях всех трех опер много общего. Это чудесная постановка, очень живая, с великолепными певцами: Роберт Глидоу, Жан-Себастьян Бу, Ана Мария Лабин – чудесные голоса! Мы собирались также ставить «Фиделио» с Дмитрием Черняковым в Вене, но у Дмитрия возникли недоразумения с Венским фестивалем. Очень надеюсь сделать это когда-нибудь. И очень по нему скучаю.

— Вы давно собираетесь заняться поздними операми Вагнера...

— Займусь, займусь. (Смеется.)

— ...и при каждой встрече говорите о желании играть больше русской музыки – Чайковского, «Весну священную», удается ли?

— В апреле в Стокгольме я впервые дирижировал Четвертой симфонией. Должен ее повторить, она одна из моих любимых! Хотя меня очень привлекают и остальные. В ноябре с «Музыкантами Лувра» мы на концерте сыграли «Щелкунчика» – целиком! Получилось чудесно, очень красочно. Мы делали это в Брюсселе, Гренобле, Барселоне, Дортмунде. Сейчас у меня в работе «Демон» Рубинштейна, обсуждается возможность некоей копродукции, изучаю партитуру. «Весна священная» – пока нет, не могу успеть все, особенно когда вынужден быть еще и менеджером.

— Два года назад, завершая беседу, вы говорили о разобщенности французского общества.

— Сейчас она сильнее, чем когда-либо, тем более что угроза терроризма напоминает о себе непрерывно. Недавно был взрыв недалеко от дома моей матери, слава богу, никто не погиб. Наш президент, к его чести, не собирается идти на второй срок, это сильный шаг с его стороны, хотя и говорит о том, что есть вопросы, которые пока никому не решить.

С нынешними кандидатами дело обстоит странно: не то чтобы это неизвестные люди, но ты бы не ожидал увидеть их имена в начале списка. Все они в затруднительном положении, понимают, что их ждут большие проблемы. Надеюсь, что следующий год для моей страны будет лучше, люди ждут перемен, культура по-прежнему под угрозой. Но мы не потеряли ни веры, ни присутствия духа. Несмотря на атаки террористов, люди по-прежнему гуляют по улицам, ходят в кафе, и даже квартиру неподалеку от «Батаклана», которую мне пришлось продать, купили быстро. Это хороший знак.

— Чем закончились ваши переговоры с Владимиром Уриным о выступлении в Большом театре?

— Мы все еще их ведем. (Смеется.) Они затянулись, да, но мы на чем-нибудь остановимся, обещаю. Очень скучаю по Москве и Санкт-Петербургу и надеюсь вернуться как можно скорее.

*См.: «Играем с начала», 2015, № 2

Фото Wolfgang Lienbacher