Ольга ИВУШЕЙКОВА

Лауреат международных конкурсов, доцент факультета исторического и современного исполнительского искусства Московской консерватории, которую окончила по классу профессора Ю.Н. Должикова, солистка аутентичного оркестра Pratum Integrum Ольга Ивушейкова начинала обучение в МССМШ им. Гнесиных, где сегодня у нее занимается Георгий Абросов:

– Я преподаю 16 лет – с 1997 года в консерватории, а с 2005-го также и в Гнесинской школе-десятилетке, – и за эти годы поняла, что педагогу очень важно видеть этапы становления мастерства у ученика. Не нужно многого требовать от училищного возраста, потому что учащихся колледжей приходится нередко переучивать: переставлять руки, дыхание, губы и т.д. – в школах, как показывает моя практика, их, бывает, попросту губят.

Я беру в свой класс всех, вне зависимости от подготовки. Одна из моих учениц Ася Сафиханова сейчас уже заканчивает консерваторию, работает в Пермском театре оперы и балета, она лауреат многих конкурсов, очень талантливый и интересный музыкант. Упомяну «гнесинку» Дарью Дягилеву – победительницу международного конкурса, проводимого в ЦМШ, 12-летнюю Ульяну Живицкую, получившую в прошлом году «Бронзового Щелкунчика». И, конечно, 14-летнего Георгия Абросова, обладателя Гран-при II Московского конкурса юных флейтистов в 2012 году (ему была подарена серебряная флейта фирмы Muramatsu), ставшего теперь лауреатом премии «Золотой Щелкунчик». Георгий – очень одаренная личность. С одной стороны, с ним легко, потому что ему ничего не надо долго объяснять. С другой, в силу многогранности его таланта приходится тщательнее подбирать репертуар и использовать нестандартные решения.

Георгий Абросов

А еще ко мне в класс пришел Тимур Нартдинов из Чебоксар, который получил «Золотого Щелкунчика», еще не учась у меня. Этой весной мы с ним, Ксенией Невьянцевой и Дарьей Дягилевой поедем на конкурс в Голландию. Среди старших выделю Анну Кондрашину и Александра Маринеску, который сейчас работает в оркестре Мариинского театра (для чего ему надо было пройти огромный конкурс). Я считаю это своей большой педагогической победой. В моей работе не бывает такого года, чтобы кто-то из учеников не получил ту или иную престижную премию. Каждый ребенок уникален, но далеко не все педагоги бывают созвучны его уникальности. Сложность заключается в том, чтобы, зная правильную методику, постигать при этом меняющуюся со временем психологию ученика, а на это, по-моему, мало кто обращает внимание.

Гнесинская школа – это постоянный конкурс между детьми. Они должны всегда показывать результат, доказывать, что достойны здесь учиться. Педагоги взращивают в них чувство первенства, и, конечно, дети чувствуют эту «лауреатскую нервозность». Ребенку же на самом деле не важны конкурсы, и сравнивать его можно только с ним самим. Он прекрасно осознает все свои ошибки и, кстати, отлично видит, если на конкурсах совершается несправедливость.

Я считаю, что на усмотрение педагога ребенок должен какое-то количество лет играть только гаммы и легкие, но интересные пьесы, а когда он сумеет раскрыться, то будет играть очень профессионально. Главное – не отбить у него охоту заниматься музыкой и желание ее любить.

В качестве основы ребенок должен овладеть навыками мастерства, а не амбициями победителя. Могу сказать, что мои ученики в этом плане не зажаты, они не чувствуют никакого негатива. Они всегда приходят на занятия с удовольствием, но если я отправлю кого-то домой доучивать гамму или пассаж, для него это будет большой трагедией. На занятиях я всегда с флейтой. Если педагог давно не играет на инструменте, как дети смогут оценить настоящее звучание и возможности инструмента?

Еще один важный момент – мои дети не играют произведения на экзаменах. Они играют концерт в форме классного вечера, на котором помимо публики – один-два педагога. Я не ставлю ребятам никаких отметок – для них это просто очередной концерт. Зачем мотивировать каждого ученика на лидерство, если видно, что не все из них станут солистами и смогут в достаточной мере раскрыться? Всем нам хорошо известна ситуация: при обилии достаточно сильных выпускников в оркестрах подчас некому играть – люди после окончания вуза годами учатся играть в ансамбле, в своей оркестровой группе.

Я мечтаю создать свою собственную школу и вот почему. У нас в профессиональном детском музыкальном образовании сильно сокращен гуманитарный цикл, а когда ребенок с ограниченным интеллектом выходит на сцену, по игре это сразу слышно. Мне бы очень хотелось, чтобы в моей школе ученики получали полновесные знания, развивались сразу во многих гуманитарных областях и становились как прекрасными ансамблистами, так и сольными исполнителями.

Анна СОКОЛОВА

Сначала Анна прошла классический цикл обучения по классу скрипки – Центральная музыкальная школа, Московская консерватория, аспирантура у профессора А.Е. Винницкого, затем, поняв, что ее музыкальному таланту тесны рамки одной специальности, поступила еще и на вокальный факультет Московской консерватории в класс К.Г. Кадинской. Сегодня концертирующая скрипачка и певица Анна Соколова имеет 13-летний педагогический стаж, преподает одновременно и в консерватории, и в ЦМШ – здесь среди ее учеников Полина Сенатулова.

– Мне удается сочетать педагогику и концертную работу примерно в одинаковом соотношении, но сил на преподавание уходит неизмеримо больше. Занимаясь с учениками, я во многом опираюсь на собственный студенческий опыт. Например, еще в консерваторские годы я посещала мастер-классы во Флоренции (у профессора П. Верникова, И. Груберта), занятия в Летней академии им. Г. Малера под руководством Клаудио Аббадо в Больцано. Все профессора преподавали по-разному, каждый привносил что-то свое, предлагая свои штрихи, особенности игры, свое видение целого. Я считаю, что подобная система очень сильно раздвигает рамки музыкантского восприятия, поэтому всех своих студентов я стараюсь как можно раньше отправлять на обучение к разным профессорам и в разные страны. Мы вместе с учениками строим графики посещений мастер-классов. Они мне доверяют, и я совершенно не боюсь, что их кто-то куда-то переманит. Мы часто выезжаем на европейские фестивали, что очень ценно для будущей профессиональной самореализации учеников. Там ведь даже публика совершенно иная и слушает по-другому, нежели у нас: европейцы, включая молодежь, очень любят академическую музыку.

Школа – это все то, чем мы профессионально пользуемся, но мы все должны слушать много различных исполнений, уметь сравнивать трактовки. Считаю, что только так ребенок растет как музыкант – безо всякого педагогического насилия, постепенно открывая все новые личностные грани. К сожалению, мало кто из педагогов разделяет такой подход в обучении.

Я стараюсь дать ребенку фундаментальную школу, так что он сразу начинает вдумываться во все технические моменты, штрихи в том или ином произведении. Русская скрипичная школа – это, прежде всего, свобода и неограниченные технические возможности. Инструмент в профессиональном смысле должен являться продолжением мысли исполнителя. Скрипка и смычок – это как продолжение левой и правой руки, и пользоваться ими надо ювелирно, чувствуя кончиками пальцев все исполнительское пространство.

Полина Сенатулова

Среди моих учеников (у меня их сейчас 11) все качества таланта и возможности постоянного роста проявлены у Полины Сенатуловой – обладательницы премии «Золотой Щелкунчик». Из студентов консерватории выделю А. Ларину, очень талантливую скрипачку, И. Липатова, который уже несколько лет – актер Камерного музыкального театра им. Б.А. Покровского и умеет прекрасно «перевоплощаться» и в игре на скрипке; А. Оганесова – человека очень целеустремленного, все время находящегося в поиске. Всем студентам я стараюсь привить стремление к саморазвитию и развитию мастерства, побуждаю их искать и выражать смысл в каждом мотиве, в каждой ноте. Так легче преодолеть технические трудности.

Я уверена, что ребенку необходимо переживать стресс от выхода на сцену – это его организует. В следующий раз он учтет этот свой опыт и покажет иной, лучший результат. И еще: не надо спешить с оценкой. Однажды мы раздали зрителям программки с просьбой описать свои впечатления от игры каждого концертанта, а потом собрали и проанализировали с учениками все эти сведения. Колоссальный опыт самоопределения!

Мне не раз приходилось играть в оркестрах, в том числе в замечательных европейских молодежных оркестрах, и я хорошо знаю, насколько сильно коэффициент успешности оркестрового коллектива зависит от уровня музыкальной воспитанности каждого исполнителя. Оркестр – это сумма отношений к своей работе каждого музыканта, психологически ощущающего или не ощущающего свою причастность к созданию целого. Исполнитель с вялым сознанием, думающий о том, что за него могут сыграть коллеги, всегда «размывает» энергетическое поле исполнения. Если каждый оркестрант не будет полностью вкладываться в каждую ноту, в музыке не будет ни одной «живой» интонации.

Выделю три составляющих энергетического процесса в исполнении. Первое – это школа, которая, являясь фундаментом профессионализма, позволяет не думать о технических аспектах. Второе – талант, который дан свыше, и то, как музыкант им распоряжается. Третье – это психологический тонус на момент исполнения: израсходована ли энергия, успел ли человек восстановиться. Когда долго идут концертные туры, исполнитель должен понимать, что неизбежны «провальные» выступления именно в силу потери тонуса. Он должен приучить себя точно чувствовать, когда необходим отдых, который нужно наполнить чем-то новым, чтобы внутренне перестроиться. Мы как-то проводили эксперимент со специальным аппаратом К. Короткова, замеряющим энергетическое пространство помещения до исполнения, во время и после. По окончании исполнения или в перерывах аппарат выдавал исполнителю распечатку о том, где он «включается», а где он устает во время игры. Зная свое состояние, можно лучше рассчитать свои силы.

Нашим музыкантам, часто даже очень талантливым, не хватает усидчивости, чтобы уметь управлять собственным талантом. Исполнитель должен понимать и всегда помнить, что для достижения высот нужно быть готовым к постоянному преодолению себя.