Имя Константина Хватынца лучше известно публике театральной, нежели филармонической. Главный дирижер Московской оперетты (чей оркестр в короткий срок сделался конкурентоспособным), он успешно сотрудничает и с другими столичными театрами. Однако старт его карьеры связан как раз с концертной эстрадой: в числе первых стажеров Национального филармонического оркестра России Хватынец принимал участие в программах «Знай наших!», через которые прошли многие из ярких дирижеров нового поколения, и сразу был замечен. Теперь, в свои 33 года уже став настоящим мастером, он выступает с этим коллективом по несколько раз в сезон.

Мартовский концерт в Зале Чайковского, целиком посвященный музыке Шостаковича, прошел с аншлагом. Публика собралась сравнительно неофитская (судя по неизменным аплодисментам после каждой части), но при этом очень отзывчивая. Не слишком раскрученного пока дирижера принимали с таким энтузиазмом, с каким обычно встречают лишь обладателей самых громких имен.

Дело, наверное, не только в харизме дирижера, но и в характере самой программы, составленной исключительно из музыки балетов. Это, похоже, вообще один из трендов нынешнего концертного сезона. Только за последние месяцы на столичных эстрадах исполняли «Лебединое озеро» Чайковского (БСО с Федосеевым и ГАСО с Юровским) и «Золушку» Прокофьева (MusicAeterna с Теодором Курентзисом). И вот теперь – Шостакович. Однако на сей раз речь шла не о полных партитурах: звучали сюиты и фрагменты из «Золотого века», «Болта», «Светлого ручья», а также отдельные части из балетных сюит № 2 и № 4.

Вся эта музыка сочинялась композитором, еще не достигшим и тридцатилетнего возраста. И что особенно важно, еще не подвергшимся массированному «наезду» с самых верхов, фактически поделившему его жизнь на две половинки. В ней много молодого задора и начисто отсутствует какой бы то ни было трагический надлом. Скажут: но у Шостаковича ведь и в сочинениях раннего периода – начиная с Первой симфонии – звучат порой трагические ноты. Да, конечно, но все же это иной трагизм, внешний по отношению к самому композитору. Он как никто ощущает атмосферу времени, эпохи, предчувствуя трагические повороты, но сам пока еще живет полнокровной жизнью, в которой есть место любви, дружбе и даже озорству…

Музыка этих балетов очень разная по характеру. Здесь бездна юмора, порой неприкрытой насмешки, издевки, но встречаются и моменты чистой лирики, а кое-где (прежде всего, в «Светлом ручье») – явственная стилизация в духе Чайковского или Глазунова. И у Хватынца все эти градации – не только музыкально-стилистические, но и содержательные – прослеживались очень четко. Театральный дирижер par excellence, он обладает драматургическим чутьем и прекрасно понимает, когда требуется легкая ирония, а когда – ядовитый сарказм, где нужны полутона, а где необходимо поддать брутальности, оттянувшись по полной программе, например, в марше бюрократа из «Болта» или канкане из «Золотого века». И оркестр следует за ним самозабвенно, с видимым удовольствием от самого процесса.

А ведь речь идет о НФОРе, позиционирующем себя как «оркестр солистов», что, впрочем, вполне справедливо. Вот и в этой программе прекрасные соло продемонстрировали не менее десятка музыкантов. Понятно, что с таким элитным коллективом, сформированным, как любит подчеркивать его руководство, из самых сливок оркестрового рынка, далеко не каждому дирижеру, даже и очень хорошему, удается найти общий язык, не каждому он раскрывается навстречу. Правда, Хватынцу в чем-то и легче, чем многим другим: он здесь практически родной. Музыканты помнят его первые шаги в профессии, уже тогда, кстати, вполне уверенные. Он многому у них научился, а сегодня уже и сам может им многое дать. Неудивительно поэтому, что у них столь полное взаимопонимание.

Между тем Шостакович отнюдь не принадлежит к тем композиторам, с чьей музыкой Константин Хватынец имеет дело регулярно. Но этот дирижер никогда и ни в чем не выглядит дебютантом. Если не знать, что он что-то делает в первый раз, то вряд ли и догадаешься (как было, например, пару лет назад с его Вагнером с тем же НФОРом). Подчас трудно понять, музыка каких композиторов ему ближе. В Театре Сац Хватынец великолепно дирижировал операми Ефрема Подгайца и Владимира Кобекина, и могло бы показаться, что именно творчество современных композиторов – его прямое дело. Когда мы слышим у него Кальмана или Дунаевского в Московской оперетте, то думаем, что он и эта музыка идеально подходят друг другу. А совсем недавно у него был феерический «Севильский цирюльник» Россини в «Геликон-опере» (с которой он чуть ранее делал также концертное исполнение беллиниевской «Нормы»), и возникала иллюзия, будто он всю жизнь занимается итальянской оперой. Точно так же произошло теперь с Шостаковичем, прозвучавшим, будто это – его давний конек…

Свидетельством огромного успеха стали два номера на бис – и это, заметим, в программе из произведений отнюдь не Чайковского или еще кого-нибудь столь же популярного. Впрочем, может быть, мы просто не заметили тот момент, когда Шостакович (как и Прокофьев) уже и широкой аудиторией стал восприниматься как бесспорный классик...

Фото предоставлено пресс-службой Московской филармонии