Идея Игоря Бутмана состоит в том, чтобы джаз вышел за рамки камерной клубной музыки на большую сцену: в Москве это сцена Светлановского зала Московского международного Дома музыки, в Санкт-Петербурге – Большого концертного зала «Октябрьский» и Филармонии джазовой музыки (фестиваль уже второй год проходит в обеих столицах). Концерты в ММДМ сопровождались джазовыми вечерами в Клубе Игоря Бутмана на Чистых прудах, где можно было услышать тех же артистов, но несколько другие программы, рассчитанные на камерную клубную атмосферу. И все же главные события разворачивались в Светлановском зале 1-2 марта.

Первый вечер начался с ироничной байки Игоря Бутмана о том, как однажды питерский пианист Андрей Кондаков услышал его квартет и сказал: «У вас замечательный польский уровень!» «Уровень польского джаза действительно один из самых высоких в мире», – прокомментировал Бутман слова своего коллеги, представляя команду музыкантов из Польши, – малоизвестную у нас группу Анны Марии Йопек. Возможно, поэтому поляков поставили «на разогрев» публики. Впрочем, за рубежом Анну Марию знают, в том числе благодаря сотрудничеству с гитаристом Пэтом Мэтини, пианистом Гонсало Рубалькабой.

Вначале звучала «атмосферная» музыка, что вообще в духе польской музыкальной культуры (вспомним рафинированные запедаленные пассажи Ф. Шопена или сонористику К. Пендерецкого, В. Лютославского). Не обошлось без цитаты из Шопена – темы Этюда ми мажор (№ 3 op.10). Голос Анны Марии с примесью шепота демонстрировал поп-направленность и широкий динамический диапазон. В общем, это был качественный поп-джаз с элементами этники и тенденцией к эклектике. В какой-то момент Анна Мария пообещала польскую песню времен Ренессанса – втроем с флейтистом Петром Назаруком и пианистом Кшиштофом Хердзином они чистенько спели в ренессансном духе без каких-либо джазовых намеков, а затем неожиданно смодулировали в нечто тибетское (к слову, именно в ночь на 2 марта наступал тибетский Новый год).

Под занавес польского сета вышел Игорь Бутман и присоединился к музицированию. Жаль, в кульминациях его саксофон практически не был слышен, во всяком случае с галерки – звукорежиссерам следовало бы поработать над балансом.

Один из хедлайнеров фестиваля – контрабасист Дэйв Холланд. Британец по происхождению, давно живущий в США, сотрудничавший среди прочих с Майлзом Дэйвисом, Чиком Кориа, он приехал со своим американским трио. Играл во втором отделении вечера, сразу же переключив легкость восприятия на сложность и утонченность. У Холланда примечательная усеченная модель контрабаса, которая становится все более популярной среди джазовых музыкантов, так как удобна при транспортировке в самолете. Причем усеченность корпуса инструмента никак не сказывается на тембре или качестве звука.

Звучали композиции Дэйва Холланда (&laquoThe Winding Way», &laquoA New Day», &laquoThe Empty Chair»), гитариста трио Кевина Юбэнкса (&laquoThe Dirty Monk», &laquoThe Dancing Sea»). Их музыка чужда внешним эффектам, это был очень индивидуализированный электрифицированный джаз-рок с периодической экспансией блюзовых интонаций, где одинаково важны и ритмическая сторона, и высотная (что бывает редко, обыкновенно то или другое превалирует). Особенно запомнилось соло электрогитары, где Юбэнкс принципиально крещендировал на каждом взятом звуке, демонстрируя специфику инструмента (подобное было бы невозможно на гитаре акустической), и возникал эффект обратного воспроизведения музыкальной записи. Не менее изощренным было соло барабанщика Обэда Кальвэра, во многом построенное на glissandi по пластику («коже») барабана. Наконец, соло самого Холланда были по-композиторски отточены, это по-настоящему композиторское мышление в реальном времени.

Внимание к деталям и выстроенность целого, равноправие ритмических структур и мелодических линий, горизонтали и гармонической вертикали создавало впечатление некоего совершенного и единственно возможного воплощения замысла. В силу оригинальности самого музыкального материала музыканты могут долго находиться в динамических пределах от mezzo piano до mezzo forte, не теряя внимание продвинутой части аудитории. Однако какая-то часть московской джазовой публики оказалась неподготовленной к искусству, где на первом месте стоит интеллект. Под композицию Юбэнкса &laquoThe Dancing Sea» не потанцуешь, и вообще никто не поет… И композиции длинные… Самые нетерпеливые потянулись к выходу, а аплодисменты оставшихся могли бы быть менее сдержанными. Впрочем, был аншлаг (как всегда на «Триумфах»), так что зал поредел незаметно.

Более существенный исход слушателей наблюдался во второй день фестиваля с сета второго хедлайнера – представителя родины джаза Рудреша Махантхаппы и его квартета Gamak. А между тем Махантхаппа – лучший альт-саксофонист 2012 года по версии авторитетного американского журнала Downbeat, обладатель гранта фонда Гуггенхайма. Он – человек мира, родился в Италии в семье индийских эмигрантов, живет в Нью-Йорке. Ему удается органично сочетать достижения современного джаза и индийскую традиционную музыку (&laquogamak» в южноиндийской традиции – «мелодические орнаменты»).

Квартет Рудреша Махантхаппы привез в Москву оригинальные композиции с последнего одноименного альбома (&laquoGamak»), которые оказались невероятно новыми и свежими даже для пресыщенных московских знатоков. Зато другая часть публики, к сожалению, не смогла оценить затейливые неевропейские ритмы и несимметричные метры, изысканную полиритмию и полиметрию, неожиданные сбивки, спонтанные пульсирующие accelerandi, а кое-где и нетемперированный лад (сам Рудреш указывает на связь и ритмики, и мелодики этого альбома с индийской музыкальной культурой, но при этом он избегает прямых заимствований). А в общем и целом это был модернизированный этно-джаз-рок «высокого напряжения», иногда на грани авангарда, где линии четырех индивидуальностей (кроме Махантхаппы – гитарист Рес Аббаси, бас-гитарист Рич Браун, барабанщик Дэн Уайсс), развивающиеся как бы параллельно, волшебным образом складывались в единое целое.

Кажется, понятие современного мейнстрима, прежде всего связанного с необопом, стоит пересмотреть: давно уже на джазовых фестивалях (и бутмановском в том числе) триумфально шествует не столько чистый джаз, сколько в разной степени осовремененный джаз-рок с возможными выходами в этническую музыку. Причем такой стилистический симбиоз представляют самые креативные и самые перспективные музыканты и группы.

Ну а на десерт на фестивале выступил сам Игорь Бутман со своим Московским джазовым оркестром и приглашенной звездой Бродвея – вокалистом Джонни Роджерсом (также он известен как музыкальный директор и аккомпаниатор Лайзы Минелли). Чтобы быть ближе к народу, Джонни вышел на сцену в меховой шапке-ушанке, что публика не оценила, зато его слащавый голос и вереница американских джазовых и эстрадных хитов пришлись зрителям/слушателям по душе. Так же, как и сюита Николая Левиновского на темы из репертуара Бенни Гудмана «Бутман играет Гудмана» (за роялем вместо уехавшего в Америку Левиновского сидел Антон Баронин). Игорь Бутман в своих соло стремился уложить в условную единицу времени как можно больше звуков, и это, в общем-то, впечатляло. Во всяком случае, овации были бурными.

фото А. Забрина