Последней оперной премьерой в театре Евгения Колобова была поставленная в январе раритетная «Ванесса» Сэмюэла Барбера. С тех пор коллектив новыми спектаклями не радовал – обещанную в завершение прошлого сезона «Волшебную флейту» представили концертно, и вновь было объявлено об очередной концертной версии – на сей раз «Набукко» (а полноценная оперная постановка, «Царская невеста», появится лишь на Крещенском фестивале). Но потом ветер переменился: в процессе работы над третьей оперой Верди концертное исполнение переросло в полуконцертное-полусценическое, и родился вполне себе спектакль – пусть и малобюджетный, и решенный в эстетике очень условного театра, но все же никак не пуристский филармонический продукт. Солисты, хотя частенько и вставали в шеренгу на авансцене и внимательнейшим образом смотрели на дирижера, все же не только пели наизусть, но еще и активно мизансценировали. Режиссер Виктория Агаркова выстроила между персонажами отношения, грамотно развела хор-массовку и придумала занимательные ходы, которые сразу дали понять – будет интересно!

Начать хотя бы с появления солистов под заключительные звуки увертюры из глубины, от задника, по очереди, в черном концертном облачении: дойдя до авансцены, каждый надевал на себя некий элемент костюма – кто шарф, кто пояс, кто корону, визуально преображались в своего героя (ассирийцы – с красными элементами, иудеи – с желтыми: так режиссер обозначила главную антитезу сюжета Темистокле Солеры). Выходы-променады сопровождались аплодисментами: они немного мешали музыке, но было в этом что-то от старой театральной традиции, когда появление певцов публика встречала овацией, мало считаясь с тем, что несется в этот момент из оркестровой ямы.

«Набукко» мыслился и как еще одна концертная программа в репертуаре театра, и одновременно как приношение своему бывшему главному дирижеру, выдающемуся молдавскому маэстро Александру Самоилэ, который скоро отпразднует знаменательный юбилей. Самоилэ известен, прежде всего, своими вердиевскими работами. В «Новой опере» ставил «Стиффелио», дирижировал «Силой судьбы», «Разбойниками», Реквиемом и пр., а с «Набукко» его вообще связывает очень много: в этой опере он дебютировал в театре Колобова (постановка Андрейса Жагарса 2006 года), ранее в Национальной опере Молдавии готовил ее в сотворчестве с великой Марией Биешу, в первые постсоветские годы дирижировал «Набукко» в проектах Фонда Ирины Архиповой в Москве.

Нынешнее исполнение благодаря маэстро Самоилэ выросло в серьезное театральное высказывание. В нем было сочное и теплое звучание оркестра, страстность арий и воинственность маршей, проникновенные хоры (хормейстер Юлия Сенюкова), убедительная лепка формы, когда напряжение нарастает от картины к картине, разрешаясь кульминациями огромной выразительной силы и в конечном итоге катарсическим финалом. При этом – идеальный контакт с солистами, умение их не просто поддержать, но вывести на первый план, словно на золотом подносе подать публике во всей красе. Получился настоящий Верди – эмоциональный, яркий, полный контрастов ажитации и нежной лирики.

Солисты не подкачали. Лишь Ирина Морева в убийственной партии Абигайли в первой половине оперы на крайних высоких нотах иногда демонстрировала чрезмерную резкость и даже некоторую натужность. Ее красивейшему, объемному и мощному, глубокому на низах спинтовому сопрано столь экстремальные верхи даются пока весьма тяжело, но партия в целом была проведена с огнем, с интересной фразировкой, с пониманием вердиевского стиля. Особенно удался певице дуэт с титульным героем в третьем акте – помимо роскоши собственно звучания в нем было немало тонких психологических нюансов-находок.

Роскошные голоса и полное владение стилистикой раннего Верди продемонстрировали два других протагониста. Для Василия Ладюка это был дебют в партии вавилонского владыки, и сделал он ее превосходно: в ней мы чаще привыкли слышать более плотное драматическое звучание, но Ладюк со своим лирическим в основе голосом творит чудеса – объема звука, насыщенности звучания, драматических красок более чем достаточно, чтобы быть состоятельным Навуходоносором. Можно провести параллель с великим Юрием Мазуроком, также великолепно справлявшимся с драматическими партиями за счет аристократизма звуковедения и грамотного распределения звучности, хотя его баритон также в основе своей был лирического плана. Знаковую партию Захарии царственно исполнил бас Евгений Ставинский – красивейший звук, бездна красок и динамических нюансов сделали его героя особенно значимым и трогающим: знаменитое «Пророчество Захарии» буквально опалило зал всполохами искренности, печали и угрожающих инвектив.

Отлично выступили в важных, но не главных партиях Фенены и Измаила Агунда Кулаева и Алексей Татаринцев. Первая продемонстрировала идеальную ровность звуковедения в единственной арии – настоящий мастер-класс по технике пения; второй придал своему ультралирическому тенору завидную экспрессию, краски драматизма, наделив молодого царевича столь уместными пылкостью и отвагой. Небольшие партии Жреца, Абдалло и Анны были качественно спеты Константином Федотовым, Дмитрием Пьяновым и Кристиной Пономаревой – в том числе благодаря и достойным компримарио ансамбль в целом получился первоклассным.

В опере позднего бельканто, где так много зависит от вокальных кондиций певцов, избранный формат на грани концертной презентации и полноценного спектакля оказался очень уместен: музыка была на первом плане, но и театр присутствовал. Например, воины появляются на сцене с табличками Il cavallo («конь», то есть мы имеем дело с всадниками), из десятка внушительных кубов с красными и желтыми гранями складываются то вавилонский дворец, то иудейский храм, выразительные световые акценты (от Майи Шавдатуашвили) в темноте сценической коробки – все создавало атмосферу театральности.