К Стравинскому в Большом относились с подозрением все советские годы, но и в постсоветские композитор не был избалован вниманием главного музыкального театра: в прошлом сезоне на Исторической сцене поставили «Жар-птицу» и «Петрушку», в 2003-м на Новой сцене появились «Похождения повесы», есть кое-что и на Камерной сцене (доставшаяся от Театра Покровского постановка 1978 года «Повесы» и собственно продукции Большого – «Байка» и «Соловей»).

Предложенная Гергиевым программа несколько удивила: в частности тем, что «Жар-птицу» и «Свадебку» дали концертно. Публика явно недоумевала – в своей массе она ожидала увидеть репертуарные спектакли. Предположим, первое сочинение, полное невероятных оркестровых красот, еще способно примирить с отсутствием действия на сцене (особенно при игре оркестра под управлением Гергиева, подарившей феерическое звуковое наслаждение), но «Свадебка» с ее сложными ритмами, гармониями и некоторым однообразием энергетического напора – слишком серьезное испытание для незакаленных меломанов. В «Свадебке» солировали мариинцы Анжелика Минасова, Надежда Сердюк, Евгений Ахмедов и Андрей Серов: свой академический вокал они перестроили под интонации народного причета – получилось убедительно и ярко. Хороший баланс и слаженность были достигнуты с хоровым и инструментальным ансамблями.

«Царь Эдип» в Большом театре не звучал никогда (концертно его впервые исполнили у нас в 1928-м в Ленинграде, сценическая версия появилась в 1963-м в Ереване). Елена Образцова, в начале 80-х блиставшая в партии Иокасты в Ла Скала (единственная и необыкновенно эффектная ария ее героини была даже записана советским телевидением), очень хотела, чтобы «Эдип» был поставлен на Исторической сцене, но добиться этого не смогла. Полноценной постановки нет и в Мариинском театре, где «Царь Эдип» нередко дается в концертном варианте. Последним, кто делал ее у нас, был МАМТ (2017): опера исполнялась в паре с «Замком герцога Синяя Борода» Бартока, популярностью у публики не пользовалась и сошла со сцены.

Опус прозвучал так, как задумывал автор: с чтецом (в этой роли выступил Владимир Кошевой), говорящим на языке страны, где звучит написанное на латыни сочинение. (Функция чтеца всегда вызывает сомнения, поскольку он фактически другими словами пересказывает то, что либо до, либо после его комментария поют певцы: ненужное дублирование лишь удлиняет хронометраж. Не вполне понятно также, зачем была нужна микрофонная подзвучка чтеца, постоянно нарушавшая общее звучание, – акустика Большого позволяет произносить тексты вживую, если артист обладает хорошей дикцией и умением проецировать звучащее слово в зал.)

Драматургия сочинения своеобразна, что определено его жанром: опера-оратория. Активного действия и уж тем более взаимодействия героев практически нет, в основе – презентационные арии-портреты героев и их состояний. Латынь усиливает архаичный колорит музыки, но, по правде сказать, она тут не вполне аутентична, трагедия-то древнегреческая.

Безупречно выступили коллективы Большого – мужской хор и оркестр, продемонстрировав как бы первозданное, даже немного дикое звучание, при этом по-своему красивое и филигранно точное. Исполнение в целом было сродни какому-то священнодействию, завораживающему шаманскому ритуалу…

Нет претензий и к солистам. Нежный лирический тенор геликоновца Игоря Морозова (остальные солисты – из Мариинки) был хорош в партии растерянного и безвольного Эдипа. Его оттенял другой тенор – Борис Степанов (Пастух), чей пронзительный жестковатый тембр был также хорош в качестве неумолимого гласа судьбы. Мощный бас Михаила Петренко ярко и властно озвучил три небольшие, но важные партии – Креонта, Тиресия и Вестника. Наконец, Екатерина Семенчук исполнила арию Иокасты, пожалуй, не уступая великой Образцовой в выражении чувств, с которыми харизматичная царица Фив пытается оспорить приговор богов: вспышки ненависти, угрозы, мольбы… – роскошный голос и трогающая выразительность подарили опере настоящую героиню!