Об одном из солистов в этой «мировой шопеновской программе» рассказывает наша коллега из Белоруссии Наталья Мартевич. Ее герой – известный польский пианист Ян Кшиштоф Броя. В самом конце шопеновского года 38-летний музыкант, лауреат нескольких международных конкурсов, которого, кстати, в свое время можно было слышать и в Москве – в частности, Николай Арнольдович Петров приглашал Яна на свой фестиваль «Кремль музыкальный», - выступил в белорусском Бресте. Ян Кшиштоф исполнил 24 прелюдии и Первый фортепианный концерт Фридерика Шопена в сопровождении симфонического оркестра Брестского академического театра драмы под управлением польского дирижера Р.Реваковича. После выступления пианист ответил на вопросы журналистки – изумленной, по ее признанию, искусством исполнителя.

– Ян, после того, как я услышала вашу интерпретацию Шопена, хочу спросить: вызывает ли у вас музыка – отдельные звуки или целые произведения – цветовые ассоциации?

– Для меня звук не имеет цвета, но я размышлял, откуда берется известный феномен «цветного слуха». Мне кажется, если у человека есть абсолютный слух, которым я, например, не обладаю, то можно иногда звуки ассоциировать с цветами. Но поскольку я могу мелодию в b-dur напевать в сis-dur и здесь для меня нет разницы, следовательно, не имеет смысла, чтобы отдельные звуки имели цвета, потому что для меня они будут путаться или даже наслаиваться. Если говорить серьезно, то чтобы чувствовать звуки как какие-то конкретные краски, нужен, повторю, как минимум абсолютный слух, в противном случае это будет абстракцией. Если же говорить о произведениях, то да, такие ассоциации случаются. Я чувствую, например, что какое-то определенное произведение написано в пастельных тонах. Можно спроецировать на некий визуальный ряд такие музыкальные характеристики, как резкость или нежность. Это интересная тема. И все же я считаю, что музыка сама по себе является наивысшей ценностью, и особенности сугубо содержательного плана – структура, идеи – кажутся мне более существенными, чем соотнесение музыки с живописью или, придумывание, как иногда это делают, каких-то конкретных историй (некоторые даже целый фильм воображают). По-моему, не существует ничего более красивого и ценного, чем музыка сама по себе. В музыке можно выразить не только то, чего не нужно говорить, но также и то, чего вообще нельзя высказать. Музыкальная эмоциональность – нечто очень благородное. Признавая за музыкой вершинное положение в иерархии искусств, я не принижаю живопись - я обожаю живопись, часто посещаю галереи, чтобы увидеть картины своих любимых художников.

– Вспоминаете ли вы какую-либо музыку, когда смотрите на картины?

– Нет. Я просто очень часто спонтанно слышу внутри себя музыкальные звучания, не обязательно под влиянием живописи. Это происходит бессознательно.

– У вас есть любимые книги о музыке или музыкальные писатели?

– Да, конечно. Я очень люблю книгу Альфреда Эйнштейна о Моцарте, который всегда был моим любимым композитором.

– Вы предпочитаете Моцарта Шопену?

- Немножко. Моцарт был значительно более плодовит и разносторонен. Во всем его творчестве я отдаю предпочтение операм.

– Считаете ли вы Шопена революционером в музыке?

– Каждый выдающийся композитор в чем-то шел впереди своих современников. Бах, по сути, «черпал из будущего», Гайдн был даже более революционен, как мне кажется, чем Моцарт. Шопен не был «типичным революционером», ни одно его произведение не являлось «вызовом обществу», как например, некоторые произведения Берлиоза. Революционером Шопен стал как бы со временем, когда было оценено глубокое новаторство его произведений.

– Вас как классического музыканта нервирует шумная поп-музыка, которая сегодня составляет едва ли не постоянный фон на улице и в публичных местах?

– Не знаю, что со мной случилось, но меня уже много лет никакая такая музыка не нервирует. Другое дело, что есть музыка, которую я не чувствую или не понимаю, как, например, народные мелодии каких-нибудь экзотических стран. Но в каждом виде искусства существует высокое качество исполнения. Можно отлично играть рок-музыку, и на мой слух это намного приятнее, чем когда кто-то плохо исполняет Шопена. Конечно, в целом популярная, или «потребительская», музыка сильно проигрывает в сравнении с классической, потому что построена на повторении штампов. В классике же есть огромное разнообразие, богатство содержания и форм. Например, богатство, подаренное нам Шопеном.