«Норма» – эталон, можно сказать, икона стиля бельканто. Сам он – не мейнстрим в репертуаре Мариинского театра, хотя оперы этого стиля дозированно присутствуют – по чуть-чуть из портфолио каждого из трех величайших композиторов эпохи: Россини, Доницетти и Беллини. Последнему повезло меньше всех: в ХХ веке он не шел вовсе, хотя в XIX был популярен, но все же меньше, чем коллеги. В начале 2000-х на мариинскую сцену перенесли из Италии спектакль «Сомнамбулу», в прошлом году появились собственные «Пуритане», остальные оперы изредка возникают в концертных исполнениях, прежде всего «Норма», которую в таком формате здесь пели не один сезон, определенно оттачивая мастерство и готовя нынешнюю премьеру. Единственный раз эта опера была поставлена в Мариинке в далеком 1861-м, поэтому всего лишь вторая постановка после столь гигантского перерыва ожидалась особо. Стоит упомянуть, что четыре года назад «Норму» поставили в «Санктъ-Петербургъ Опере», и некоторые певцы оттуда участвуют в мариинской премьере, а в 2023-м свою «Норму» в Мариинку привозил Пермский театр оперы и балета, – и в том показе участвовали мариинские солисты, задействованные в нынешней постановке.

Исполнительские трудности стиля – основное препятствие, из-за котрого оперы трех итальянских гениев не так часто ставятся у нас, а если и ставятся, то преимущественно самые популярные (типа «Севильского цирюльника» и «Любовного напитка»). А есть еще неглавные белькантисты типа Пачини, Ваккаи или Меркаданте, о которых не вспоминают почти никогда не только в России, но и в Европе. Тем удивительнее, что театр, не специализирующийся на этом стиле, отваживается выставлять огромную певческую команду на премьеру сложнейшего сочинения этого направления. С одной стороны, это прекрасно, что стиль все же методично осваивается, что певцы воспитываются и развиваются, – где как не на операх бельканто пестовать школу бельканто? Но с другой стороны, эти же певцы не имеют специализации (за редким исключением типа Альбины Шагимуратовой) и поют в театре любой репертуар, нередко откровенно антибелькантовый. Неудивительно, что многим из них весьма непросто справляться с Беллини.

Из пяти составов мне довелось послушать два, причем некоторых певцов именно в этой опере приходилось слышать и ранее (в концертных исполнениях или спектаклях других театров). В целом можно отметить огромную работу, предпринятую коллективом по оттачиванию стиля и постижению его премудростей: явных провалов не было, а те, кто ранее звучал в этом сочинении «на троечку», здорово подтянулись. Прежде всего это касается Марии Баянкиной, чья Норма стала более точной и мягкой по звучанию, более стабильной, хотя и в этот раз не все верхние ноты удались, не всегда интонация была идеальной, некоторые части диапазона звучали рыхловато. Колоратурная же техника, столь важная, что у нее, что у второй исполнительницы, Инары Козловской, приемлема, но все же не блистательна. По своим изначальным характеристикам голоса обеих певиц оптимальны для партии – они достаточно плотные, привлекательные по тембру, богатые, способные на драматические и патетические краски, сильные, даже мощные и одновременно не лишены пластичности, гибкости, и с вокальной эквилибристикой украшений в целом справляются. Немаловажный аспект: обе певицы – красивые женщины и хорошие актрисы, что для такой знаковой партии и роли, каковой Норма является не только в оперном искусстве, но шире – в европейской культуре,  вещь немаловажная, способствующая комплексному впечатлению от главной героини.

Из двух Адальжиз предпочтение стоит отдать Диане Казанлиевой, звучавшей тоньше и виртуознее: богатое меццо Ирины Шишковой было более напряжено, слишком жирно по звуку, тяжеловесно и не всегда убедительно на экстремальных (фактически сопрановых – таких же, как у Нормы) верхах. Из двух Оровезов, конечно, непревзойденный мастер бельканто – Магеррам Гусейнов, чей голос идеален для этой стилистики, а тембр превосходен: Геворг Григорян, имея великолепный – красивый и мощный – голос все же дает звука многовато, его патетика и экспрессия выходят за стилистические границы. Оба Поллиона – Ярамир Низамутдинов и Роман Широких – хороши, каждый по-своему: у обоих голоса меццохарактерного типа, не слишком зычные, но плотные, чтобы дать звучанию героический характер, столь необходимый в этой партии, уверенные на ответственных верхах.

Несмотря на ремарки, общий уровень был достаточно высок, он проявился, например, в очень качественном исполнении сложнейших ансамблей, сделанных ювелирно. Дирижерские трактовки Андрея Иванова и Кристиана Кнаппа при общности концепции все же отличались: у первого опера прозвучала более меланхолично и несуетно, у второго – более бодро и патетически приподнято. Оркестр и хор театра радовали на протяжении обоих спектаклей: красота звучания – главное достоинство, которое нужно культивировать в партитуре Беллини – обеспечивалась за счет чуткого аккомпанемента, выразительных соло и выверенного баланса.

Бельканто в целом и «Норма» в частности – стиль голосов, где музыкальные характеристики намного важнее всего остального. От понимания этого отталкивался и театр, готовя премьеру: новая «Норма» была преподнесена без экстравагантности и созвучно стилю музыки. Художник Сергей С. Новиков придумал наклонный ячеистый подиум, в центр его в первом акте поместил гигантский дуб, в финале повесил огромный обруч, имитирующий храмовое пространство; из кулис выдвинул ребристые декорации, претендующие быть скалами, на заднике показал перспективы подернутых туманной дымкой лесов друидов, а в самом конце оперы – грозный извергающийся вулкан. Костюмы героев неброских цветов (причем римляне от галлов не слишком отличались) сочетались с серовато-дымчатым колером декораций, и лишь роскошные платья Нормы (белое, фиолетовое, багряное) выдавали в ней истинную героиню и истинную примадонну – как, собственно, и должно быть.

Спектакль режиссера Сергея Г. Новикова в целом весьма традиционен – он показал нам неопределенную по времени древность (на самом деле история взаимоотношения галлов и римлян насчитывала десятки веков и охватывала самые разные периоды) и не переборщил со сцендвижением: торжественная статика превалировала, что опять же очень соответствовало задачам стиля, в котором самое главное – красивое пение, состояться которому ничто не должно мешать. Концептуализмом чуть «запахло» лишь в финале: постановщик нафантазировал удар молнии в жерло вулкана в момент признания Нормы в своих грехах, отчего, вопреки законам всех естественных наук, начинается извержение, поглотившее грешных любовников. Эта нарочитая метафизика умильна и кого-то, наверное, может даже тронуть, но совершенно неуместна в опере, в которой нет никаких чудес, а весь культовый языческий ритуал существует лишь как антураж, ширма, которой пользуется главная героиня для своих манипуляций – народом, отцом, младшей жрицей, предавшим ее любовником. Несмотря на то, что по средствам выразительности «Норма» – одна из вершин романтического театра, по сути, это весьма реалистическая история, и в центре ее – образ сильной женщины, распоряжающейся судьбами (прежде всего своей) вполне сознательно и непреклонно. 

Фото – Михаила Вильчука