Минуло двести лет с тех пор, как на российском оперном балу впервые объявилась неведомая итальянская гостья – La Cenerentola, по-русски – «Золушка». Долго там она не задержалась, исчезнув на многие годы. Полвека назад ее новый визит стал одним из центральных событий московских гастролей Ла Скала, и тот спектакль Жан-Пьера Поннеля по сей день остается эталонным воплощением россиниевского шедевра. С 90-х годов начинается шествие «Золушки» по российским подмосткам: Екатеринбургский экспериментальный музыкальный театр (давно уже несуществующий), «Зазеркалье», «Новая опера», Мариинский театр и вот теперь – нижегородский.

Что в первую голову необходимо для «Золушки»? Соответствующие певцы и дирижер. Режиссер, безусловно, тоже, но – особого склада. Берясь ставить эту оперу, «авторские» амбиции надо сразу же укротить: главным здесь по определению может быть исключительно сам Россини. Упомянутая выше постановка Поннеля тем и ценна в первую очередь, что воспринимается как зримое воплощение партитуры. Любые же режиссерские идеи, не входящие в резонанс с музыкой, а то и идущие поперек, в лучшем случае будут работать вхолостую. Шоумейкерам тут тоже особо не разгуляться: россиниевская «Золушка» – отнюдь не сказка, или же, как назвала свою предпремьерную лекцию Лариса Кириллина, «Сказка без волшебства». Никаких вам превращений или мгновенных перемещений, все перипетии имеют вполне житейскую подоплеку. А вот переодеваний даже больше, нежели в первоисточниках. Возможно, еще и по этой причине костюмы (художники-модельеры Елена Фролина и Игорь Дадиани) в нижегородском спектакле выглядят ярче, нежели сценография (Максим Осветимский и Нина Кобиашвили) – достаточно функциональная, но не более того.

Режиссер Игорь Ушаков имеет репутацию крепкого профессионала, не чуждого поисков, но не выходящего за пределы авторской парадигмы. Случалось ему демонстрировать и недюжинную фантазию, причем, на россиниевской же территории: в театре «Урал Опера Балет» и по сей день в репертуаре превосходный «Граф Ори» (удостоенный в свое время «Золотой маски»). В «Золушке» Ушакову удалось по большей части реализовать комедийный потенциал партитуры (что вообще-то при исполнении опер-буффа на языке оригинала происходит не столь уж часто), не преступая при этом вкусовых границ, не пытаясь смешить любой ценой, и ничего чужеродного ей не навязывая. Ставка сделана, прежде всего, на актеров, и они азартно выполняют режиссерские задания, разработанные в том числе и с таким расчетом, чтобы не затруднять исполнение виртуозных вокальных номеров.

Однако режиссер не то чтобы уж совсем «умирает в актерах». Иные мизансцены (например, «поезд» Рамиро и его придворных) зал неизменно встречает аплодисментами. Ушаков также придумал, быть может, и не слишком оригинальный, но довольно симпатичный ход, сработавший, правда, не в полной мере. В спектакле имеется незапланированный авторами персонаж – маленькая девочка, почти постоянно присутствующая на сцене. Следуя логике многих и многих спектаклей, резонно было бы предположить, что это – сама героиня в детстве. Внимательный зритель, между тем, не сможет не заметить расположенный в нижнем углу с правой стороны сцены театральный макет, с которым девочка постоянно взаимодействует, передвигая, снимая или добавляя фигурки. Похоже, что всю эту историю сочинила она вместе со своим папой, который здесь по совместительству еще и Алидоро – «главный режиссер» происходящих в опере событий. Жаль только, что роль свою девочка (Виктория Зрелова) исполняет несколько формально, без искры. Режиссер явно рассчитывал на другое, но дети на сцене не всегда предсказуемы…

Так или иначе, зрелище получилось смотрибельное, остроумное и, главное, по-настоящему музыкальное. Дмитрию Синьковскому прекрасно удались и блестящая увертюра, и виртуозные ансамбли, и все прочее. Партитура представлена в полном объеме и даже с «довеском». Тех, кто более или менее знаком с творчеством Россини, в первой картине ожидает сюрприз: создатели спектакля вложили в уста главной героини арию… Дездемоны из «Отелло». Еще два номера также способны удивить тех, кто полагал, что хорошо знает «Золушку», – ария Алидоро в конце первой картины (она заменила другую, более привычную) и ария Клоринды в предфинальной сцене. Их не услышишь практически ни на одной записи «Золушки», поскольку написаны они для другой, неканонической ее редакции.

Если театр берется за эту оперу, значит, у него имеются необходимые вокальные ресурсы. И у нижегородцев с ними, действительно, все в порядке. Особенно по части главной героини – Золушки, то бишь Анджелины. Яна Дьякова, с ее чарующим и очень подвижным голосом, не говоря уже о присущей этой певице бездне обаяния, была здесь идеально на месте. Хороша в этой партии и совсем молодая Валерия Горбунова (на данный момент еще студентка Московской консерватории), играючи справляющаяся со всеми головокружительными фиоритурами. Немного только смущает пестрота регистров: внизу она звучит как меццо, а наверху – как сопрано. (Возможно, впрочем, это сочтут достоинством, и Горбунова пойдет тем же путем, что Василиса Бержанская, попеременно исполняя и тот, и другой репертуар. Правда, на этом пути можно ведь не только обрести, но и потерять.) Не хватает пока молодой певице и тембровых красок – при всей роскоши вокальных данных. Так или иначе, звездный потенциал у нее несомненно имеется.

Вот с партией принца Рамиро возникли некоторые осложнения. У Бориса Степанова – певца музыкального, с приятным тембром – весьма ненадежный и неустойчивый верх. Когда доходит до арии с целой пригорошней верхних до, он начинает заметно нервничать и почти ни одну из них по-настоящему не дотягивает (спустя полмесяца после премьеры, когда нижегородцы исполняли «Золушку» в «Зарядье», дело обстояло чуть лучше, но к каждой из этих нот певец подступал так, будто готовился нырнуть в ледяную воду). Как ни удивительно, на втором премьерном представлении партия Рамиро гораздо увереннее прозвучала у обычно куда более проблемного Сергея Година. Конечно, плоское, жестковатое и недостаточно гибкое звучание его голоса трудно назвать вполне россиниевским, но зато певец нашел оптимальный для себя подход к этим самым нотам, беря их в микстовой манере (примерно это, собственно говоря, и имел в виду Россини). А музыкально он всегда убедителен.

В партии Дандини особенно хорош Тигрий Бажакин, еще пару лет назад показавший себя прирожденным россиниевским баритоном, блистательно исполнив партию Фигаро в концертном исполнении «Севильского цирюльника» на сцене КЗЧ. Впрочем, вполне недурен в ней и Константин Сучков, хотя по части подвижности голоса, да и комического дарования с Бажакиным тягаться трудно.

В целом достойны похвалы и исполнители остальных партий в обоих составах: Сергей Теленков и Виктор Ряузов (дон Маньифико), Георгий Екимов и Александр Миминошвили (Алидоро), Галина Круч и Анастасия Джилас (Клоринда), София Схиртладзе и Елизавета Вайслейб (Тисба). 

Фото Ирины Гладунко