Маэстро Гергиев в свойственной ему манере мобилизовал все силы труппы, чтобы к новогодним праздникам подготовить новый спектакль, да не «как-нибудь», а с настоящим гергиевским размахом. Для постановки «Рождественской сказки» предоставили высокотехнологичную сцену Мариинки-2, пошили множество костюмов и задействовали, пусть на небольшие, но все же самостоятельные партии огромное количество солистов (и штатных, и из «академистов»: у премьеры три полноценных состава).

Либретто оперы композитор написал сам, обратившись в качестве первоисточника к литературной сказке чешской писательницы Божены Немцовой в переводе-пересказе своего любимого Николая Лескова. Сюжет о злой мачехе и ее достойной воспитаннице – родной дочери, – а также о доброй падчерице и справедливых волшебниках-месяцах, вознаграждающих терпящую обиды сироту, с некоторыми «разночтениями в деталях» всем нам с детства знаком по «Двенадцати месяцам» Самуила Маршака.

Волею автора и постановщиков оперы (режиссер Алексей Степанюк) «европейская история» перекочевала в Россию – частично сказочную и иносказательную, частично –современную (в сцене заклинания Апрель без обиняков велит задержать ход времени и остаться в 2015 году, а народ в массовых сценах одет вполне по моде нынешнего дня). В текстах полно примет текущего момента, откровенно сленговых выражений и недвусмысленных намеков на политические реалии, веселящие публику (текст по-русски и по-английски дан на бегущей строке, так что ни одно слово не пропадает).

Однако сюжет из новогодних утренников и квазиполитическая актуализация – лишь ширма для создания произведения глубокого и увлекательного, в котором подняты вечные темы. Музыка Щедрина здесь одновременно и узнаваема, особенно в опоре на фольклор, и нова. С одной стороны, эстрадные ритмы и остренькие диссонансы, обрывки пошленьких мотивчиков в балаганном стиле для характеристики отрицательных персонажей (в первую очередь Мачехи и ее дочки Злыдни). С другой стороны, яркие мелодические характеристики положительных героев (прежде всего, падчерицы Замарашки). Много piano и mezza voce в пении, много воздуха в ажурной оркестровой фактуре, волшебно сверкающей, создающей ощущение неизбежности чуда. Это не совсем тот оперный Щедрин, каким мы его знаем по «Мертвым душам» и «Боярыне Морозовой», по «Очарованному страннику» и «Левше»: в этом опусе присутствует изначальная заданность на позитивный финал, царят доброта и нежные краски.

Принцип кинематографичности, столь важный для композитора (множество небольших сцен, стремительно сменяющих друг друга), легко реализуем на новой сцене Мариинского без технических сбоев: сценограф Александр Орлов мастерски использует темные планшеты различной конфигурации, благодаря чему ночное звездное небо с ослепительной луной, тотально господствующее в спектакле, в мгновение расстилается то над заснеженным лесом, то над жилищем Мачехи, то над царскими чертогами. Чародеи-месяцы, собираясь впервые вокруг ритуального костра (гигантским алым пламенем низвергающегося с верхних колосников), сначала предстают пугающе-одинаковыми исполинами, но потом художник дает каждому индивидуальный образ, подчеркивая оригинальными костюмами радостность весенне-летних братьев (и сестер: у Щедрина задействованы и женские голоса) и угрюмость осенне-зимних. Царица, помешанная на живых цветах, без которых не согласна встречать Новый год, погружает свой двор в фиалковый цвет: камзолы, ливреи, ленты через плечо и царская мантия – все фиолетовое (художник по костюмам Ирина Чередникова). Волшебные сцены (явления месяцев, сон Замарашки в ночном лесу) блестяще решены в силу продуманной и очень тонкой работы света (Александр Сиваев), создающего иллюзию эфемерности пространства, словно все происходящее с главной героиней – дурман сновидений.

Петь Щедрина, конечно, непросто, нужна привычка и сноровка. Лучше всего это удается зрелым мастерам труппы  –  Злате Булычевой (Царица), Анне Кикнадзе (Мачеха) и Ларисе Юдиной (Злыдня). Молодежи,  при всей выученности и красоте голосов,  порой банально не хватает выдержки, а еще умения грамотно озвучить гигантский зал новой сцены, акустика которого благоприятна, но не идеальна:  на такое сумасшедшее пространство нужен уверенный посыл звука. Частенько попытки тонкой нюансировки и игры с тембровыми переливами оказывались попросту съеденными циклопической дистанцией между сценой и публикой, при этом никак нельзя упрекнуть в невнимании к солистам оркестр под управлением Владислава Карклина.

Фото Валентина Барановского