Коллективный портрет в отсутствие юбиляра

Неделя началась юбилейным вечером в Рахманиновском зале консерватории по случаю 80-летия Алексея Любимова. Собственно, на юбилей происходившее было не слишком-то похоже: во-первых, не проглядывало ни малейшего намека на официоз, а во-вторых, отсутствовал юбиляр (ему не удалось прилететь в Москву в свой день рождения, но он обещал сделать это в ближайшее время). Между тем продолжавшийся три с половиной часа концерт стал не только приношением мастеру, но и своего рода его коллективным портретом.

Непосвященные могли бы спросить: а что здесь делают все эти многочисленные инструменталисты, коль скоро отмечается юбилей пианиста? Однако Любимова своим учителем считают отнюдь не только пианисты (клавесинисты, клавиристы etc). Именно с его подачи и при прямом содействии в России появились многие старинные инструменты и выросла целая когорта музыкантов, умеющих на них играть. Любимов основал в Московской консерватории Факультет исторического и современного исполнительского искусства, через горнило которого прошли большинство участников концерта. А составленная ими программа отражала все многообразие интересов нашего выдающегося современника. И пусть самого Алексея Борисовича не было в тот вечер в РЗК, дух его там точно витал – незримо, но вполне ощутимо. Музыканты – все без исключения – играли со столь же полной отдачей, как делали бы это непосредственно пред его очами. Количества прозвучавшей музыки с лихвой хватило бы на два концерта, но почему-то ни на миг не возникало чувства перебора, перенасыщенности программы.

Первое отделение целиком посвятили старинной музыке – за одним, правда, исключением: Алексей Шевченко, сыграв на органе «Партиту на тему фолии» Фрескобальди, затем уже на челесте исполнил две пьесы Хиндемита. Такие скачки – тоже абсолютно в любимовском духе. Если бы не этот момент, самым современным из авторов первого отделения оказался бы… Моцарт, чью Сонату до мажор в четыре руки (KV 521) сыграли на клавесине Анастасия Антонова и Дарья Борковская. Открыла отделение Трио-соната ре мажор Букстехуде для виолы да гамба, виолона и basso continuo (в переложении для виолы да гамба и органа) в исполнении Ангелины Николовской и Ирины Красной. Великолепный ансамбль Les Moscovites сыграл Трио фа мажор Телемана для блокфлейты, гобоя и basso continuo. Кульминацией же первого отделения стало выступление «Ренессанс-оркестра» во главе с Владимиром Парунцевым, исполнившего пьесы французских и итальянских композиторов конца XVI – начала XVII веков: Туано Арбо (он же Жак Табуро), Лодовико Виаданы, Пьера Аттеньяна и Жан-Батиста Бесара. Все эти имена известны лишь в очень узких кругах, но, без сомнения, заслуживают всяческой популяризации. И если их сочинения всегда исполнять с таким драйвом, наслаждаясь не только собственно музыкой, но и специфическим звучанием инструментов, да еще и привнося в процесс толику юмора, то ренессансного бума не избежать.

Программа второго отделения концентрировалась уже вокруг основной специальности юбиляра. Были задействованы два рояля из коллекции Алексея Ставицкого – «Эрар» (1837) и «Вирт» (1843), хотя не обошлось и без привычного «Стейнвея». Тон задал Юрий Мартынов, открывший отделение Сонатой № 5 ми минор Шуберта. Месяцем раньше я слышал у него эту же сонату на фестивале «Gnessin Air на Знаменке», только там он играл на «Стейнвее», а здесь – на «Вирте». Оба варианта были в равной степени хороши, но на «Вирте», ясное дело, многое прозвучало иначе, появились новые оттенки. А парад пианистов продолжили сольные выступления Петра Айду (не слишком часто выступающего в этой ипостаси), Сергея Каспрова, Владимира Иванова-Ракиевского. Наиболее яркое впечатление оставил все же Каспров, построивший свою программу на контрасте двух стихий («Отражения в воде» Дебюсси и «Заклинание огня» Вагнера – Брассена). Екатерина Державина, до обидного редко в последнее время выступающая сольно, предстала в ансамбле поочередно с тремя музыкантами – Ивановым-Ракиевским («Три пьесы в 3 руки» Стравинского), Александром Рудиным, игравшим на сей раз не на виолончели, а вовсе даже на «Эраре» (Рондо для фортепиано в четыре руки D 608 Шуберта), и Яной Иваниловой, прекрасно спевшей две песни из цикла «Ступени» Сильвестрова. Елизавета Блохина и Вера Нижарадзе исполнили несколько пьес К.М. фон Вебера из цикла «Восемь пьес для фортепиано в четыре руки», op. 60. А завершил вечер еще один прекрасный ансамбль Musica Tempora, в составе которого, наряду с его основательницей, клавесинисткой Дарьей Борковской, мы вновь увидели уникальную теорбистку Асю Гречищеву (игравшую в этот вечер также и с двумя другими ансамблями). Но все же главными действующими лицами были здесь Руст Позюмский (виола да гамба) и Алиса Тен. Эта удивительная и универсальная певица исполнила две песни Жан-Батиста Друара де Буассе, а также юмористический опус Позюмского «Конь унес любимого».

Присутствуй Алексей Борисович в этот вечер в РЗК, он мог бы быть доволен всеми без исключения учениками и последователями. И, конечно, вряд ли бы удержался от того, чтобы и самому принять в нем участие. Впрочем, его собственный юбилейный концерт должен состояться в галерее «Нико» 17 октября, так что ждать осталось недолго.

Шуберт в призрачном мире

Второй концерт цикла «Сезон призрачного мира» в «ГЭС-2» был целиком отдан гениальнейшему «Зимнему пути» Шуберта. Его исполнили Наталья Буклага (Пермский театр оперы и балета, «Урал Опера Балет») и Сергей Каспров. Имя солистки поначалу вызывало вопросы. Все-таки этот цикл требует исключительных интерпретаторских качеств, да и, в принципе, женское ли это дело – «Зимний путь»? Мужчины же не поют, к примеру, «Любовь и жизнь женщины» Шумана. С другой стороны, есть ведь еще и «Песнь о земле» Малера, где низкий женский голос также поет вполне мужские тексты (Буклага, кстати, исполняла ее в прошлом году в «Зарядье»). Сомнения, однако, вскоре рассеялись без следа.

Буклага начала цикл немного крупноватым, «оперным» звуком, без особых обертонов и тонкостей, но постепенно все это появилось, а некоторая отстраненность уступила место полному погружению и вживанию. Певица достаточно хорошо владеет немецким, не заучив текст механически, но интонируя его с четким пониманием смысла каждой фразы и даже слова. Не менее важно, что ей оказалось под силу передать слушателям также и то, что за текстом и нотами. Концерт, центром которого, как представлялось, должен был стать пианист, оказался ансамблем равных. Буклага и Каспров вместе прошли этот путь, вновь открывая для себя и для нас высшие истины Шуберта.

К сожалению, в своем вступительном слове Дмитрий Ренанский, понадеявшись, очевидно, на продвинутость аудитории, не посчитал нужным предупредить публику, что аплодисменты после каждой песни разрушают атмосферу. Первая половина «пути» оказалась в «рытвинах» стараниями не столь уж, впрочем, и многочисленных неофитов, постоянно нарушавших эту заповедь. В итоге обратиться к залу с соответствующей просьбой пришлось Каспрову – в самой что ни на есть корректной форме, и во второй половине тишину в паузах между песнями уже ничто не нарушало. Возможно, поэтому Буклага и Каспров именно в этой части достигли особой выразительности.

Светлое будущее: теперь и в Москве

Программу «Светлое будущее в музыке XX века» МГСО во главе с Иваном Рудиным впервые представили в августе на фестивале современной музыки в Нижнем Новгороде, а теперь повторили ее в «Зарядье», где она предстала в ином контексте и несколько потерялась. На фестивале это была еще одна краска в общей концептуальной палитре. Здесь же программа оказалась как бы сама по себе, и у многих мог возникнуть резонный вопрос: с чего это вдруг? Тем более что в музыкальном плане представленные опусы, скажем так, далеко не равноценны.

Прозвучавшие сочинения, за одним-единственным исключением, практически неизвестны не только широкой аудитории, но в значительной мере и музыкальной общественности. Исключение – Вторая симфония Шостаковича, исполняемая, впрочем, крайне редко и в основном по юбилейным поводам. Ее, как и Третью, едва ли отнесешь к удачам композитора. Скорее, их стоит рассматривать как его творческую лабораторию, определенный этап поисков. Исторический курьез заключается в том, что когда годы спустя Шостаковича стали обвинять в формализме, он уже успел отойти от стилистики радикального авангарда. Первая часть Второй симфонии прямо-таки предвещает будущего Шнитке (на тот момент еще и не родившегося). Вторая, хоровая часть, славословящая «Великий Октябрь» (симфония была заказана Шостаковичу аккурат к 10-летию оного), с одной стороны, откровенно конъюнктурна, тогда как с другой – композитор ловко «топит» агитационно-идейные тексты в звуковом хаосе.

Более интересным сочинением предстала симфоническая поэма Николая Рославца «Комсомолия». Музыку высокого качества явили и еще два опуса – Концертино для скрипки с оркестром Вайнберга и Концерт для скрипки с оркестром «Странствия души» Яначека, прекрасно сыгранные Ольгой Волковой. Вот только к заявленной программной теме последние два сочинения имеют разве лишь очень косвенное отношение.

Идеологическую линию, представленную опусами Шостаковича и Рославца, завершил «Коммунистический манифест» на соответствующие тексты Маркса и Энгельса чешского композитора Эрвина Шульхофа. Музыкальная ценность данного опуса вызывает большие сомнения. Чисто оркестровые фрагменты неприкрыто косят под Малера, а вокальные и хоровые выдержаны в экспрессионистическом ключе, и их надрыв в сочетании с сугубо декларативным текстом выглядит слишком нарочитым. Как бы то ни было, знакомство с этим сочинением оказалось весьма любопытным, тем более что исполнено оно было вполне качественно – впрочем, как и вся программа. Наряду с МГСО под управлением Ивана Рудина, в «Манифесте» участвовали Хор Минина, детский хор «Весна» им. А.С. Пономарева, а также солисты-вокалисты Нижегородского театра оперы и балета Алина Отяковская, Елизавета Вайслейб, Сослан Кусов и Владислав Бирюков. Публика, поначалу реагировавшая на транслировавшийся на титрах текст с нескрываемой иронией, под конец, кажется, прониклась «экстремистскими» идеями и устроила овации исполнителям – вполне, впрочем, заслуженные.