Прогулки с Пушкиным

Непосредственно в день рождения Пушкина «Зарядье» представило моноспектакль «Пиковая дама» с Евгением Князевым, Российским национальным оркестром и Дмитрием Юровским за пультом. Князев читал пушкинскую повесть целиком, включая эпиграфы. Вернее, не столько читал, сколько проигрывал – за всех персонажей и автора – в присущей ему броской, подчас утрированной манере, по нынешним временам кажущейся несколько архаичной, но неизменно впечатляющей. Музыку Юровский подбирал по своему усмотрению, получив от Князева лишь одно категорическое напутствие: основным лейтмотивом должен стать «Грустный вальс» Сибелиуса (именно он определял атмосферу легендарного спектакля Петра Фоменко в Вахтанговском театре, где Князев играл Германна). «Грустный вальс», действительно, пронизывал все действо, а наряду с ним звучали «Апокалипсис» Лядова, «Энигма» Элгара, Бах и Вивальди, Вебер и Шуберт, Шопен и Форе, Р. Штраус и Пуччини, Прокофьев и, конечно же, Чайковский – в том числе и фрагменты из «Пиковой дамы». Лично мне все же казалось, что музыки в этот вечер могло бы быть и побольше, а Князева со всей его избыточностью – поменьше. Отдельные музыкальные фрагменты подчас превращались лишь в фон, заглушаемые раскатами голоса актера: он-то ведь использовал микрофон-гарнитуру, оркестр же, разумеется, обходился без какой-либо подзвучки. Но, в конце концов, Князев был инициатором – ему и карты в руки…

У Юровского сразу возник полный контакт с музыкантами РНО. Они уже выступали вместе, хотя и сравнительно давно. А такого мягкого, обволакивающего и завораживающего звука, как в этот вечер, я даже и не припомню у них с другими дирижерами.

***

Галерея «Нико» закрыла свой сезон концертом Натальи Петрожицкой, также приуроченным к юбилею «нашего всего» и озаглавленным «Эхо поэта». Петрожицкая – прекрасная певица и тонкий музыкант – программу подбирала со вкусом. В основном это были вокальные циклы – Николая Метнера, Бенджамина Бриттена, Бориса Чайковского, Вениамина Баснера. Ее исполнение производило по большей части сильное, глубокое впечатление, иногда, правда, несколько страдавшее из-за небезупречной дикции. Последнее было тем досаднее, что звучали не какие-нибудь, а пушкинские тексты. И если бы только в случае с Бриттеном, где это можно было бы списать на недостаточное владение композитором фонетическими особенностями русского языка… Кроме того, отдельные романсы казались недостаточно подготовленными: певица не отрывала глаз от нот и даже, похоже, не всегда понимала, о чем, собственно, поет. Но таких вот откровенно «сырых» номеров было, к счастью, совсем немного. А лучше всего прозвучал исполненный на бис романс Рахманинова «Не пой, красавица». Чувствовалось, что эта вещь ею по-настоящему впета: тут и голос звучал ярче и тембристее, и каждое слово артикулировалось внятно.

Пианист Павел Коновалов показал себя отличным ансамблистом, но его сольные амбиции, похоже, не вполне подкреплены исполнительскими возможностями. Взятые им пьесы (также связанные с главной темой: два «Пушкинских» вальса Прокофьева и два фрагмента из музыки Свиридова к «Метели») не вызывали нареканий по музыкальной части, однако стремление к «оркестральности» звучания, особенно в знаменитом свиридовском вальсе, нередко влекло за собой игру мимо нот…

Приношение Шуману

Александр Рудин и Musica Viva завершили в «Зарядье» свой шумановский цикл, включающий все симфонии и инструментальные концерты. В этот вечер прозвучали Четвертая симфония и Концерт для скрипки с оркестром (солировал Даниил Коган). Формально речь идет о последних крупных сочинениях немецкого романтика, но применительно к одному из них это не совсем так. Тем более что Рудин взял первоначальную версию симфонии, созданную и даже исполненную еще в 1841 году. Она бы и числилась Второй симфонией, но из-за неуспеха премьеры композитор не стал ее публиковать, а спустя десять лет создал новую версию, сохранив весь тематический материал, но несколько упорядочив форму, кое-что развив, сделав более монументальной и громоздкой оркестровку. В таком виде ее в основном и исполняют. Первоначальную версию опубликовал в 1891 году Брамс (невзирая на возражения Клары Шуман), предпочитавший ее более поздней версии, но его точку зрения разделили не столь уж многие. Эту версию записали Николаус Арнонкур и Джон Элиот Гардинер, но в регулярной концертной практике она встречается крайне редко. Возможно, для РНО Рудин бы тоже выбрал последнюю версию, но для камерного оркестра первая, безусловно, предпочтительнее. Прозвучала симфония ярко, стильно, в подлинно романтическом духе, хотя преодолеть определенную рыхлость формы маэстро удалось все же не в полной мере.

Концерт для скрипки действительно можно считать последним крупным завершенным произведением Шумана. Близкие полагали, что этот концерт отражает душевное расстройство композитора, обострившееся в конце того же 1853 года, когда он был написан, и потому мировая премьера состоялась спустя без малого девяносто лет (ее сыграл Иегуди Менухин). Сегодня мы понимаем, что это, мягко говоря, не совсем так. Сумрачный колорит музыки – не такая уж и редкость для романтизма. Выдающиеся достоинства сочинения очевидны, и можно только пожалеть, что оно не звучит чаще (как, впрочем, и шумановские симфонии). Даниил Коган прекрасно сыграл этот концерт, хотя не обошлось и без его фирменных самодовлеющих звуковых красивостей, не слишком здесь уместных.

«Стрелка» на Стрелке

В Нижнем Новгороде проходит международный фестиваль «Стрелка». Как ясно уже из названия, проходит он на этой самой Стрелке (на пересечении Волги и Оки), в открытом несколько лет назад Пакгаузе, ставшем филиалом оперного театра и в короткий срок сделавшемся более чем серьезным конкурентом местной филармонии. Фестиваль, открывшийся в конце мая и завершающийся в середине июня, разделен на три блока по три вечера каждый, а между ними – пауза в несколько дней. Соответственно, охватить всё могут лишь сами нижегородцы. В первом блоке были: «Песнь о земле» Малера (с Федором Леднёвым), вечер вокальной музыки Глинки (Мария Баракова и Павел Небольсин), а также Шуберт, Бизе, Форе и Равель в исполнении легендарного фортепианного дуэта Людмила Берлинская – Артур Ансель. В третьем блоке один вечер целиком посвящен Перголези, два других – Курту Вайлю и Альфреду Шнитке. Я же выбрал второй блок, включающий две программы Ивана Великанова – одна была посвящена Ренессансу и маньеризму, другая Моцарту, – и концерт из камерных сочинений Леонида Десятникова, подготовленный Алексеем Гориболем.

Первый вечер оставил наиболее сильное впечатление. И дело не только в том, что Великанов вернул из небытия имена ряда композиторов, некоторые из которых были до недавнего времени неведомы даже ему самому. Это Джованни Легренци, Клаудио Меруло, Джованни Габриели, Джованни Джироламо Капсбергер, Тарквинио Мерула, Антонио Бертали, Франческо Роньони. Многое звучало у нас впервые. Все это – музыка удивительной красоты и свежести, кажется, не слишком-то и проигрывающая в соседстве с сочинениями известных нам Клаудио Монтеверди, Генри Пёрселла, Марка-Антуана Шарпантье и чуть менее, но все же знакомых Джона Дауленда и Джулио Каччини. Исключительно высоким было и само качество музицирования. Понятно, что исполнялось все на старинных инструментах, и применительно к добарочной и раннебарочной музыке это представляется единственно возможным вариантом. Великанов привлек к участию небольшую группу музыкантов, объединив солистов своего ансамбля Alta Capella и титульного оркестра Нижегородского театра оперы и балета La Voce strumentale. Все они, безусловно, заслуживают быть названными поименно: Ася Гречищева (лютня, теорба), Роман Нерчу (сакбут-бас), Кристина Траулько и Анастасия Гвоздарева (скрипки), Елена Логинова (виолончель), Денис Морозов (ударные), Дмитрий Соколик и Вадим Торчанин (сакбут-теноры). Сам Великанов не только дирижировал, но еще и играл на клавесине и цинке, а также блестяще комментировал программу.

Особо хочется сказать о солистке-вокалистке, чудесной Яне Дьяковой (меццо-сопрано), явившей себя идеальной певицей для такого репертуара. Даже не представляю, кто еще бы у нас спел сегодня эту музыку на подобном уровне? Впрочем, Дьякова талантлива в любом репертуаре, но когда она поет, например, Россини, то, наряду с идеальным попаданием в стиль, ощущается все же некоторое несоответствие этого материала природе ее голоса. Зато на поле старинной музыки она – подлинная звезда.

***

Впрочем, как показал следующий вечер, Дьякова – еще и прекрасная моцартовская певица. Она совершенно покорила исполнением арий из «Мнимой садовницы» и «Милосердия Тита», наилучшим образом проявила себя в квинтете из оперы «Так поступают все женщины», и просто поразила виртуозным исполнением «Аллилуйя», свободно чувствуя себя в сопрановой тесситуре.

Все же главной звездой вечера предсказуемо стала Надежда Павлова, феноменально спевшая Донну Анну и Церлину, Памину и Царицу ночи, Фьордилиджи. Последнюю, правда, в знаменитой арии Come scoglio («Как скала»), если не знать этой оперы, можно было бы принять за какую-нибудь Электру из «Идоменея» – столь зловеще звучали у Павловой низы…

Хорошо показали себя и Георгий Екимов – Лепорелло, Зарастро и Дон Альфонсо, Константин Сучков – Дон Жуан, Гульельмо и Папагено, а также Борис Степанов – Феррандо и Тамино.

Великанов дирижировал оркестром La Voce strumentale, открыв первое отделение увертюрой к «Дон Жуану», а второе – к «Волшебной флейте». Обе прозвучали просто великолепно, в какие-то моменты даже в чем-то неожиданно. И тут уместно вспомнить, что первый прорыв к новому качеству Нижегородский оперный совершил три года назад постановкой «Свадьбы Фигаро» под музыкальным руководством Великанова. В дальнейшем, с приходом к руководству Алексея Трифонова и Дмитрия Синьковского, это качество было, что называется, поставлено на поток, и Великанов прекрасно вписался в команду.

***

Программы второго и третьего вечеров должно было объединить имя Надежды Павловой – первой исполнительницы цикла Леонида Десятникова «Идиш». Но, как выяснилось позднее, Павловой именно в этот день надо было вылетать в Мюнхен (где у нее несколько представлений «Травиаты» в Баварской Штаатсопер), и ее заменили на молодую солистку театра, победительницу нескольких конкурсов Марию Калинину. Публику на всякий случай решили не ставить в известность о замене: имя-то нераскрученное, вдруг начнется массовая сдача билетов? Наверное, это было не вполне корректно, но в результате, кажется, недовольных в зале не оказалось. Да, конечно, Павлова – уникальная певица, которая может все. Однако Калинина исполнила этот цикл столь ярко и артистично, что впору было говорить о рождении новой звезды.

Специальным гостем был Вениамин Смехов, читавший стихи обэриутов. Спросят: а при чем тут обэриуты? При том, что именно на их стихи написан Десятниковым первый из звучавших в этот вечер – и один из самых у него известных – вокальный цикл «Любовь и жизнь поэта». Его в сопровождении Алексея Гориболя исполнил Сергей Годин. Этот тенор в последнее время нередко становится мишенью для критики, поскольку, не имея настоящей вокальной школы, зато имея многочисленные проблемы со звукоизвлечением, берется за все – хоть за барокко, хоть за бельканто, хоть за Моцарта… С Десятниковым, впрочем, Годин в целом справился неплохо. Правда, соответствующей стилистикой он успел овладеть лишь отчасти, а времени на доработку вместе с Гориболем было, судя по всему, явно недостаточно. Главной же проблемой оказалось то, что было не разобрать большей части слов – и это в текстах обэриутов… Но, в конце-то концов, много ли сегодня найдется у нас певцов, готовых учить и петь современную музыку? Так что стоит быть благодарными и за такой полусырой вариант.

«Идиш» прозвучал в сопровождении струнного квартета, а сюита «Закат» – фортепианного квинтета с участием Гориболя. Все инструменталисты входят в постоянный состав La voce strumentale. И все без исключения были хороши. Особо хотелось бы выделить скрипача Андрея Оганесова, принимавшего участие в квинтете «Закат». Если музыкант такого уровня – прямо скажем, международного – продолжает работать в оркестре, это тоже немало говорит о качестве последнего.