О Маршнере в России не вспоминали без малого два века. Как и некоторые другие композиторы второго ряда, он вошел в историю в качестве автора одного шедевра – ну или почти шедевра. «Вампир» – не первая опера-нуар: семью годами ранее родился «Вольный стрелок» Вебера. А вот «Роберт-дьявол» Мейербера появится на свет уже тремя годами позднее «Вампира» и явно не без его влияния. Впрочем, влияние «Вампира» испытали на себе многие. Наиболее показателен пример Вагнера, открыто восхищавшегося оперой Маршнера, а в дальнейшем использовавшего не только отдельные ситуации, но даже и некоторые музыкальные мотивы в своем «Летучем Голландце» (о «Вампире» напоминают также и некоторые хоровые эпизоды в «Лоэнгрине»). Но и в вердиевских ведьмах из «Макбета» ощущается музыкальное родство с духами преисподней из «Вампира». В свою очередь и Маршнер не избежал влияния Вебера, Керубини, а также песенного творчества Шуберта.

В свое время «Вампир» обошел едва ли не все мировые подмостки, в том числе – через несколько лет после мировой премьеры – Москвы и Петербурга. О популярности этой оперы за пределами Германии косвенно свидетельствует и Александр Дюма: в «Графе Монте-Кристо» графиня Г. в Риме сравнивает титульного героя ни с кем иным, как с Лордом Рутвеном – тем самым вампиром. И поскольку упомянутая графиня – завсегдатай оперы, едва ли подлежит сомнению, что в виду имеется именно оперный персонаж, а не его литературный прообраз.

С этим последним, кстати говоря, не все очевидно. Вначале была знаменитая новелла Джона Полидори, фактически и положившая начало теме вампиризма в литературе. Основой же либретто, написанного зятем композитора Вильгельмом Августом Вольбрюком, послужила пьеса Генриха Людвига Риттера. Мы вряд ли узнаем доподлинно, кем внесены столь существенные изменения в сюжет новеллы, – упомянутым малоизвестным драматургом или непосредственно либреттистом. Вероятно, свою лепту внес каждый. В новелле Рутвен брал в жены не возлюбленную героя, а его сестру, успевал совершить свое черное дело и скрыться, тогда как в опере вампира разоблачают еще до свадьбы и он отправляется куда положено. Любопытно, кстати, что в либретто использованы некоторые сюжетные мотивы и ситуации моцартовского «Дон Жуана». К примеру, треугольник Рутвен – Эмми – Георг откровенно смахивает на другой: Жуан – Церлина – Мазетто. Вот только для Эмми все оканчивается отнюдь не столь благополучно…

Как нынче ставить ультраромантическую оперу с готическим сюжетом? Возможные варианты: стилизация под фильм-нуар (лучше немой), каких немало было снято в свое время про такого рода персонажей (Носферату, Дракула и др.), попытка «актуализации» с подменой сюжета, откровенный стеб а-ля Богомолов. Можно, конечно, и просто поставить все «абсолютно всерьез», как написано, вот только эффект, скорее всего, окажется на грани пародии. Александров, однако, пошел своим путем. Он не пытался уйти от природы романтической оперы со всей ее ходульностью, но старался сделать все возможное, чтобы последняя воспринималась как специфическая особенность, а не недостаток. Режиссер трактует эту историю как бы и всерьез, но лишь отчасти и не пытаясь пугать зрителей, нет-нет да и вкрапляет там и тут толику иронического остранения. В итоге произведение и постановка слились в гармонии.

Художник-постановщик Вячеслав Окунев как мало кто другой владеет секретом расширять крохотное сценическое пространство «Санктъ-Петербургъ оперы». Он превратил портал сцены в некое подобие рамы, в которую «вставляется» действие. А с помощью лестницы, уходящей под потолок, дал возможность режиссеру развернуть нелинейные многофигурные мизансцены. Свою лепту внесли также художник по свету Азат Юлбарисов, Георгий Савельев (видеоарт), балетмейстер Васил Панайотов.

Все это здание зиждется на вполне качественной музыкальной основе. Работа дирижера-постановщика Максима Валькова, безусловно, заслуживает высокой оценки.

«Санктъ-Петербургъ опера», как и всегда, задействует несколько составов на главные партии. Я видел и слышал первые два, оказавшиеся во многом равноценными. Алексей Пашиев (Рутвен) стабильнее в вокальном отношении, но и однообразнее по исполнительским краскам. У Юрия Борщева этот персонаж получился более мятущимся, а его пение – более нюансированным. Евгения Кравченко (Мальвина) в чем-то уступает Олесе Гордеевой, но не слишком сильно. Владислав Мазанкин в партии Обри звучит более уверенно, нежели вокально неровный Ярамир Низамутдинов.

…Для «Санктъ-Петербургъ оперы» это, пожалуй, лучшая работа за последние пять лет. Будем надеяться, что вскоре их «Вампир» доберется и до Москвы, где театр ежегодно представляет свои работы на фестивале «Видеть музыку».

Фото Марата Шахмаметьева