Впервые хит Россини поставили в Минске в 1934-м, а предпоследнее восьмое обращение к нему состоялось в 2011 году, когда Михаил Панджавидзе – главный режиссер театра с 2010-го по 2019 год – решил спектакль в традициях комедии дель арте, перенеся действие в трущобы современной Венеции.

Для нынешней постановки пригласили команду с родины бельканто: режиссера Альдо Тарабеллу и художника Энрико Мусенича (сценография и костюмы). Итальянский тандем предложил спектакль, «традиционный до мозга костей», но все же, скорее, в положительном смысле. Почти нет купюр – стало быть, Россини зазвучал в полную мощь, а севильская комедия напомнила французский театр Бомарше с его основательностью и продолжительностью высказываний.

Место и время действия – те же, что в либретто Чезаре Стербини, правда, Севилья сильно смахивает на Италию. Роли интерпретированы не так явно, как в упомянутой постановке 2011 года, но тоже с легким намеком на комедию дель арте: она уравновешивает французский и испанский векторы сочинения, не давая забыть, что в первую очередь это итальянская опера. Актерскому существованию уделено немало внимания – роли проработаны, образы получились достаточно яркие.

В спектакле ничто не шокирует, по большей части он увлекает – словом, если вы устали от режиссерского волюнтаризма в опере, добро пожаловать на «Севильского цирюльника» в Минск! Здесь вы увидите две изящные легкие декорации: в первом акте действие разворачивается на маленькой пьяцетте у дома Бартоло, во втором – внутри жилища. Действие иногда выплескивается в зрительный зал – в частности, явление хитроумного цирюльника происходит именно из его глубин. Знаменитая каватина решена динамично – титульный герой управляется сразу с квартетом клиентов, поочередно выпроваживая каждого надоевшего посетителя. Не менее популярная «Клевета» также визуализирована с выдумкой: Базилио достает небольшой платочек, который по ходу его рассказа разрастается до огромного полотна-покрывала, накрывающего в итоге и его, и внимающего ему опекуна. Костюмы героев традиционны: красные бриджи на Фигаро, черная сутана на Базилио, пудреный парик на Бартоло, разве что у Розины не платье с кринолином, а цветастая легкая юбка и широкий лиловый пояс. 

Музыкальное решение оставляет двойственное впечатление. Слишком камерный и легковесный, с оттенком характерности, уверенный наверху, но недостаточно звучный на середине диапазона лирический тенор Андрея Матюшонка едва ли тянет на равновеликого титульному герою протагониста (ведь сначала опера России называлась «Альмавива, или Тщетная предосторожность»). Розину поручено петь лирико-колоратурному сопрано: также весьма легкий голос Анастасии Михновец гибок в колоратурах и уверен на верхушках, но напористого, «боевого» характера своей героине певица, увы, не может придать. Базилио Андрея Селютина обладает слишком красивым тембром для столь отрицательного персонажа, а кроме того, бас певца ближе к баритону, он чрезмерно элегантен и не всегда убедителен внизу диапазона.

Вокально самый яркий персонаж спектакля – Фигаро Дениса Янцевича: в каватине не всегда хватает блеска и выдержки, но в целом партия сделана с запасом прочности, что позволяет певцу свободно актерствовать. Убедителен Илья Певзнер в партии Бартоло: звучный голос, умелый в фонтанирующих скороговорках, он придает традиционному старикашке-опекуну черты решительности и витальной энергетики. Хорошо отыгрывает роль молодящейся кокетки Берты Екатерина Михновец – ее единственная ария исполнена с задором и мастерством.

Коллективы театра радуют высоким уровнем точности и слаженности игры и пения. Дирижер Владимир Оводок в целом добивается россиниевского стандарта исполнения, обеспечивая необходимую грациозность звучания (маэстро, как было принято в старину, еще и аккомпанирует на клавесине в речитативах), не жертвуя яркостью контрастов и динамическим разнообразием.