Искать новые смыслы в искусстве сегодня небезопасно. Театру, особенно оперному, становится гораздо комфортнее, как и в стародавние времена, ощущать себя «фабрикой иллюзий». Да и большинство зрителей нынче стремятся, не задумываясь о смыслах, просто забыться, отвлечься от окружающей действительности. Новый «Садко» сполна дает такую возможность.

Понятно, что коль скоро режиссуру берет на себя известный певец, едва ли стоит ожидать каких-то радикальных жестов, претензий на «авторское» начало. Аскар Абдразаков и не скрывал, что хочет перенести зрителя в былинно-сказочный мир, опираясь на эстетику старого, современного этой корсаковской опере театра. Подобный подход редко приносит настоящую удачу, однако в Уфе случилось иначе. Прежде всего, потому, что художник-постановщик Иван Складчиков, чья работа в значительной мере и определила успех премьеры, избрал в качестве пути реализации заданной цели не реконструкцию/реставрацию, но свободную фантазию по мотивам декораций и костюмов начала прошлого столетия, включая их в более обширный культурологический контекст. Такого пиршества для глаз мы давно не видели даже и на подмостках обеих столиц.

Художник именно что фантазировал, ничего буквально не цитируя (хотя искушенный глаз наверняка заметит более или менее явственные «приветы» от Рериха, Врубеля, Билибина, Нестерова и других). Что касается костюмов, то отправной точкой служили не только театральные эскизы, но и знаменитый костюмированный бал Зимнего дворца начала XX века. То, что сделал Складчиков, выглядит почти аутентично в смысле передачи аромата эпохи, стилистики мирискусников и близких им по духу художников, воспринимаясь при этом отнюдь не как музейный экспонат (чему немало способствует и мастерская работа художника по свету Ирины Вторниковой). Конечно, широкая публика всегда обожала «исторические» декорации и костюмы, дружно аплодируя при открытии занавеса, но и не без юмора реагируя на сыплющуюся с них – порой в самом что ни на есть буквальном смысле – «пыль веков». Никакой такой «пыли» в спектакле нет и в помине. А вот ощущение свежести есть.

Во многом ориентируясь на эстетику императорской сцены, спектакль вместе с тем едва ли не в большей степени следует путем Частной оперы Мамонтова, выдвинувшей на первый план фигуру художника. И режиссер-постановщик здесь – не демиург новой реальности, но главный распорядитель, определяющий общие «правила игры» и координирующий усилия всех членов команды. Результат в целом получился достаточно убедительный – за одним небольшим, хотя и существенным исключением.

Речь о персонаже, именуемом Старчище, могуч-богатырь, пред которым трепещет даже сам владыка царства морского. Римский-Корсаков с Бельским, как известно, имели в виду Николая Угодника, но в результате баталий с цензурой, не пропускавшей на сцену святых и царственных особ, возникла вот такая компромиссная фигура. Обычно в постановках «Садко» различными средствами подчеркивается роль этого персонажа как олицетворения высших сил. Однако в Уфе на сцене появляется обыкновенный мужичок, чей костюм не сильно отличается от тех, что можно было наблюдать в картине новгородского торжища. Зрителю, не посвященному в тонкости сюжета, остается только гадать, кто это может быть и откуда у него такая сверхъестественная власть вмешиваться в ход вещей…

В остальном сказочно-былинный сюжет изложен внятно и последовательно, а с отсутствием глубокомысленных концепций и «вторых планов» нетрудно примириться, имея перед глазами такую визуальную роскошь, в первый премьерный вечер еще и усиленную роскошью музыкальной.

В качестве дирижера-постановщика был приглашен москвич Феликс Коробов – музыкант яркий и харизматичный, но со своими специфическими особенностями. На премьере оркестр у него звучал во всем богатстве и многокрасочности корсаковской палитры, а мелкие расхождения с солистами и хором были почти незаметны и погоды не делали. На втором спектакле драйва поубавилось, а вот расхождения сделались весьма ощутимыми. Коробов ведь непредсказуем по части темпов. На репетиции они могут быть одни, на первом спектакле другие, на втором – снова какие-то иные… И если высокопрофессиональный оркестр вполне способен адаптироваться к такой спонтанной манере и играть просто по руке, то солистам и тем более хору на ходу подстраиваться куда как сложнее. Притом что хор под управлением своего шефа Александра Алексеева проделал огромную работу и продемонстрировал высокое в целом качество исполнения.

Порадовал состав солистов – особенно в первый вечер, когда в титульной партии выступал Игорь Морозов из «Геликон-оперы», голос и актерский кураж которого немало украсили спектакль. Только подчас он уж слишком нажимал на связки, стараясь выдать на-гора настоящее драматическое звучание, не вполне отвечающее его вокальной природе, что несколько нерасчетливо (если иметь в виду перспективу на будущее этого еще достаточно молодого певца), хотя в данном конкретном случае способствовало успеху. Местный Владимир Орфеев, выступивший во второй вечер, партию в общем и целом, что называется, вытянул, но само качество исполнения оставляло желать лучшего, а некоторая сценическая индифферентность расхолаживала.

Прекрасной Волховой на протяжении обоих вечеров была Альфия Каримова. Хороши и обе Любавы – Любовь Буторина и Регина Звегинцева (последняя, пожалуй, выигрывала в плане эмоционального наполнения образа). Варяжского гостя на первом спектакле мощно спел Геннадий Родионов, а на втором – сам худрук и постановщик Аскар Абдразаков, у которого знаменитое «О скалы грозные…» прозвучало пусть и не столь увесисто, зато более выразительно, с большой внутренней силой. Свои достоинства были у каждого из Веденецких гостей – Айтугана Альмухаметова и Яна Лейше. Из двух Индийских гостей несомненно превосходство Ильгама Валиева над Алимом Каюмовым, обладателем характерного голоса.

В сравнении с другими известными сценическими версиями «Садко» заметно возросла роль балета. Танцы, за исключением сцены в Подводном царстве, ставила Ирина Филиппова, ловко вписывая их в действие, но иногда чрезмерно его ими дублируя. Стилистически работа Филипповой выглядит достаточно нейтрально – в отличие от сцены в Подводном царстве, поставленной Маргаритой Дроздовой в классическом стиле а-ля Петипа. Балетная труппа прекрасно со всем этим справилась.

В планах театра – показ спектакля на Исторической сцене Большого театра. Весьма вероятно, что в обозримом будущем попытки возвращения к такой эстетике предпримут и в самом Большом театре. Как показывает опыт Уфы, при соответствующем подходе они могут быть вполне жизнеспособными. Главное, чтобы этот тренд не стал доминирующим. 

Автор фото - Марина Михайлова