Первая постановка состоялась в Минске в 1965 году. С тех пор театр не единожды ставил оперы Гаэтано Доницетти (в частности, довелось видеть на минской сцене «Риту» и «Дона Паскуале»), но самое известное сочинение композитора не возобновлял почти шесть десятилетий. Факт удивительный, поскольку «Напиток», кажется, играют везде и всюду. Впрочем, белорусский Большой не уникален: в московском Большом, например, последний (и единственный) раз эту оперу поставили аж в 1842 году.

«”Любовный напиток” – это не просто опера, – говорит Анна Моторная, новый главный режиссер театра и постановщик спектакля, – это настоящий бестселлер с непревзойдёнными нотками удовольствия и радости, потрясающими ингредиентами в стиле бельканто и удивительной атмосферой счастья! Это лёгкая и одновременно поучительная, удивительно простая, ироничная, чертовски увлекательная, обаятельная, чудесная романтическая история! “Любовный напиток” – это прекрасная музыка Доницетти и лучшие традиции итальянского театра, это неповторимая романтическая аура любви, приправленная живым юмором и искренней верой в чудеса! Пожалуй, “Любовный напиток” – это лучшее средство для хорошего настроения!»

Именно с таким посылом Моторная и ее команда (Андрей Меренков – сценография, Любовь Сидельникова – костюмы, Евгений Лисицын – свет, Сергей Микель – хореография) и решили новый спектакль: как шутку, развлечение, отдохновение и в целом нечто тонизирующее. Спектакль-праздник, где все ярко, весело, необременительно для ума – впрочем, нужно ли большее для «Любовного напитка»? Отсутствие концептуализма и модного по нынешним временам актуализаторства автоматически смещает фокус на актерские работы и умения постановщика, и тут у Моторной все в порядке: мизансцены выстроены, отношения-нити между героями протянуты-прочерчены, массовка разведена, и ей даже местами придуманы интересные задачи. И с главными персонажами работа тоже видна. Характеры согласно амплуа выявлены, и публика с радостью узнаёт то, что и ожидала увидеть: капризную кокетку Адину, «колючую снаружи, но добрую внутри», смешного простофилю Неморино, самоуверенного фанфарона Белькоре, бывалого плута Дулькамару.

Итальянскую деревушку, где происходят события, изложенные в либретто Феличе Романи, Моторная расположила на берегу моря. Вся сцена устлана мостками, а Белькоре и Дулькамара прибывают на плавсредствах: первый – на подводной лодке, второй – на парусном фрегате. Кроме того, деревушка не лишена внимания элиты. По соседству с ней находится богатый курортный пансионат, владелицей которого оказывается Адина: теперь она вовсе не пейзанка, первая красавица на деревне. Джанетта у Адины – администратор пансионата, и в финале именно ее увезет в полк Белькоре, недолго печалившийся по ускользнувшей от него Адины. Согласно версии постановщицы, удовлетворение в итоге получают не только главные персонажи – лирическая пара, но и все прочие. Тот же Дулькамара, который заявляется с целой командой аферистов (судя по всему, членов его семьи), в финале более чем успешно распродает свой «чудодейственный» эликсир всем отдыхающим. Его бизнес удался, несмотря на то, что и Адина воздержалась от покупки, решив свои проблемы без напитка, и Неморино понял, что дело вовсе не в нем. Когда Неморино неожиданно разбогатеет вследствие смерти состоятельного дядюшки в соседнем городке, по замыслу Моторной, они с Адиной социально уравняются. Таким образом, мотив равнодушия Адины к богатствам новоявленного нувориша совершенно ускользает из спектакля: напротив, хозяйка пансионата находит себе ровню.

Можно ли все эти милые придумки счесть за концепцию? Едва ли. Но в целом они не только не портят общего впечатления, не искажают содержания и посылов оперы, но местами добавляют ей дополнительной интриги. На комическом поле это вполне допустимо и даже желательно. У спектакля есть главное достижение – позитивное настроение, которое постановщики достигают в силу оптимистической сценографии и костюмов и общего шутливого тона, умноженного многочисленными не кардинальными, в меру пикантными нововведениями.

Музыкальные достоинства нового спектакля удалось раскусить не сразу. Предоставленное место в глубине центральной ложи – локация, акустически проблемная, звук туда идет плохо, поэтому весь первый акт не покидало разочарование: голоса и оркестр звучали тускло и обезжиренно. В антракте пришлось искать что-то более подходящее, что сделать было непросто: в последний вечер сезона на премьеру, кажется, пришел весь Минск. Как в студенческой молодости, удалось пристроиться на галерке – зато музыкальные впечатления оказались на пару порядков интереснее. Правда, вылезли другие недостатки. Во-первых, с верхнего яруса отлично видна вся постановочная кухня: например, как фальшиво выныривают из люка подлодки матросы Белькоре (на самом деле просто приходят из боковой кулисы, что видно всему ярусу) или как более чем буднично рабочие сцены катают парусник. Похоже, постановщики брали в расчет только те ракурсы, что увидит на премьере дирекция и завсегдатаи партера – до самой же верной публики, обитателей галерки, им особого дела нет. Во-вторых, сильно мешало «усовершенствование» партитуры: из динамиков постоянно шел «приморский фон» – крики чаек и плеск волн, – особенно слышный как раз на верхнем ярусе. Его, очевидно, добавили для общего настроения, но как-то «забыли», что Доницетти таких звуковых впечатлений не предполагал, и на речитативах или тихом пении они откровенно портили музыкальную ауру спектакля.

Даже из акустически выгодной точки не все прозвучавшее понравилось. Вокал Ирины Кучинской (Адина) слишком субреточный, лишен благородного звуковедения, необходимого пусть и в комическом, но все же бельканто: певица поет ярко, но грубовато, зачастую звучит резко, особенно на верхах. У баритона Дениса Янцевича совсем некрепкий нижний регистр (а он нужен в партии Белькоре), да и колоратурной техникой (ее элементы есть в начале его партии) он владеет средне. Андрей Селютин поет басовую партию Дулькамары легким баритоновым звуком, что противоречит и традиции исполнения этой партии, и характеру образа: жуликоватость героя ему удается передать, а вот напыщенность, напускную значительность, чем всегда был смешон лжедоктор, совсем нет. Лучше всех оказался тенор Александр Михнюк (Неморино), сумевший показать и красоту тембра, и пластичность звуковедения, и уверенные верхние ноты.

В целом же спектаклю недоставало белькантовой стильности. Похоже, маэстро Олег Лесун посчитал, что для комической оперы это не главное: если весело, бодро, задорно, драйвово, то и достаточно, а за утонченными изысками желающие пусть отправляются на образцы драматического бельканто. Такой подход разделяют многие: именно поэтому часто играемые популярные оперы комического бельканто (наряду с «Напитком», например, еще более хитовый «Севильский цирюльник») нередко звучат прямолинейно и без нужного лоска. Релаксационные усилия постановщиков в большей степени в этом случае сосредоточены на визуальных впечатлениях публики, на стремлении к куражу драматической игры, что значительно обедняет кумулятивный эффект, какого можно было бы достичь, не умаляя внимания к музыкальным достоинствам таких произведений.